Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин
Советский посол в Париже Суриц сообщал 20 сентября, что его польский коллега Лукасевич прозондировал у французского руководства, может ли Польша объявить войну СССР. Послу объяснили, что не стоит, ибо союзники ее не поддержат. Париж и Лондон запросили Москву о ее предстоящей политике в европейском конфликте и позиции по поводу судьбы Польши и получили хотя и уклончивый, но достаточно оптимистический ответ: СССР остается нейтральным, а судьба Польши зависит от многих факторов, учесть которые пока нет возможности[557]. Посмотрим, чем кончится эта война, может быть, еще и восстановим Польшу.
Варшава пала 28 сентября. В этот день Германия и СССР заключили договор о дружбе и границах. Стороны провозглашали стремление обеспечить «мир и порядок», «мирное сосуществование народов» и делили Речь Посполитую по новой линии. Приехавший в Москву Риббентроп встретил у Сталина и Молотова более теплый прием, чем раньше, но торговались по-прежнему долго. Камнем преткновения стали районы Сувалок, нижнего течения реки Сан и Августовские леса. Немцам был нужен лес и нефтепромыслы. Сталин ссылался на то, что территории «обещаны украинцам». В конце концов, договорились разрезать спорный район Августовских лесов пополам. Но граница в этом месте получалась очень замысловатой. Поскольку оккупированные Польшей литовские территории Виленского края теперь передавались Литве, решили отрезать небольшой кусочек литовской территории в пользу Германии для спрямления границы. Позднее, когда покровителем Литвы стал СССР, советская дипломатия изо всех сил оттягивала выполнение этого обещания, чтобы не ранить национальные чувства литовцев. В 1941 году СССР удалось снять этот вопрос, выкупив «спорную» литовскую территорию. А в сентябре 1939 года вся Литва «по обмену» попала в советскую сферу влияния.
Германо-советский договор о дружбе и границе между СССР и Германией. 28 сентября 1939. [АВП РФ. Ф. 3а. Оп. 1. П. 18. Д. 246]
В. М. Молотов подписывает германо-советский договор о дружбе и границе. 28 сентября 1939. [Из открытых источников]
Договор исключал вмешательство третьих стран в решение судьбы Польши. Это касалось прежде всего Великобритании и Франции, которые все еще «воевали» на стороне Польши, правда, почти не производя выстрелов.
Как вспоминал Молотов, когда «обмывали» договор, «Сталин неожиданно предложил: „Выпьем за нового антикоминтерновца Сталина!“ – издевательски так сказал и незаметно подмигнул мне. Подшутил, чтобы вызвать реакцию Риббентропа. Тот бросился звонить в Берлин, докладывает Гитлеру в восторге. Гитлер ему отвечает: „Мой гениальный министр иностранных дел!“ Гитлер никогда не понимал марксистов»[558]. В каждой шутке есть доля шутки. Не нужно принимать за чистую монету то, что говорили такие марксисты, как Сталин и Молотов.
Секретный дополнительный протокол об изменении советско-германских договоренностей от 23 августа 1939 года относительно разграничения территориальных сфер интересов Германии и СССР. 28 сентября 1939. [АВП РФ. Ф. 3а. Оп. 1. П. 18. Д. 243]
Совместное заявление советского и германского правительств от 29 сентября еще теснее привязывало СССР к Германии в ее противостоянии странам Запада: «ликвидация настоящей войны между Германией, с одной стороны, и Англией и Францией – с другой стороны, отвечала бы интересам всех народов». Если усилия Германии и СССР уговорить Запад пойти на мировую за счет поделенного Польского государства не удадутся, то «будет установлен факт, что Англия и Франция несут ответственность за продолжение войны…»[559]
Результаты советско-польской войны 1939 года и советско-германского договора о дружбе и границе живы до сих пор – в современных объединенных Белоруссии, Украине и Литве. Юридических оснований для отмены этих результатов нет – они были подтверждены соглашениями, заключенными после Второй мировой войны. Ее итоги списали грехи победителей и их наследников, которыми являются бывшие республики СССР. Но для этого Молотову пришлось немало потрудиться в 1941–1945 годах.
Когда дело было сделано, Молотов 31 сентября 1939 года выступил на сессии Верховного Совета СССР: «…оказалось достаточно короткого удара по Польше сперва со стороны германской армии, а затем – Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счет угнетения непольских национальностей»[560]. Таким образом, Молотов признал ответственность Красной армии за разрушение Польского государства. Неудивительно, что СССР постепенно смещался от равноудаленного положения относительно двух воюющих коалиций к германской стороне.
Молотов разъяснял советским людям: «…за последние несколько месяцев такие понятия, как „агрессия“, „агрессор“ получили новое конкретное содержание, приобрели новый смысл. Нетрудно догадаться, что теперь мы не можем пользоваться этими понятиями в том же смысле, как, скажем, три-четыре месяца тому назад. Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира. Роли, как видите, меняются»[561]. «Диалектические» рассуждения Молотова легко объяснимы – под «старое» определение агрессора легко попадал СССР. Впрочем, Великобритания и Франция предпочли уклониться от конфликта с Советами.
22 октября подавляющее большинство населения Западных Украины и Белоруссии проголосовало за кандидатов, предложенных новыми властями. Депутаты тут же одобрили введение советской власти и воссоединение с Украинской и Белорусской ССР. Их представители приехали в Москву на заседание Верховного Совета СССР, где после триумфального доклада Молотова присоединение Западных Украины и Белоруссии к СССР было торжественно оформлено 1–2 ноября 1939 года. Население СССР выросло на 13 млн человек.
2. Волнение на Балтике
Раздел Польского государства был только началом. На очереди стояло укрепление советских военно-политических позиций на Балтике. Присоединять балтийские государства, вошедшие в советскую сферу влияния, пока не планировалось. Достаточно было добиться от них согласия на создание советских военных баз, прикрывавших северный фланг советской обороны на подступах к Ленинграду[562]. Выполнить эту задачу планировалось дипломатическим путем, так
