Ангарский маньяк. Двойная жизнь «хорошего человека» - Елизавета Михайловна Бута
— Новости слышал? — поинтересовался у Дубынина Виктор Маслаков после очередного путешествия по болотам и топям вокруг Ангарска.
— Дай отгадаю, Попков опять от показаний отказался? — хмыкнул Артем.
— И это тоже, — кивнул Маслаков. — А знаешь почему?
Дубынин недовольно поморщился. Все эти загадки в духе фильмов про маньяков ему надоели. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось, чтобы этот Попков отправился в тюрьму, а у Артема появилось новое дело. Конечно, про то, что основная работа по делу начинается после ареста подозреваемого, он слышал, но, несмотря на годы работы, еще не сталкивался. Разве что в те пару месяцев, когда он был стажером в Усольском отделе милиции: по краже аккумулятора из машины он с обвиняемым долго возился, и то ему это под конец ужасно надоело.
— Доморадов сегодня его допрашивал и попросил показать места на карте, где он убийства совершал, — продолжил Виктор. Артем продолжал молчать, ожидая пояснений, но коллега, похоже, закончил историю. — Ты не понял?! — возмутился Виктор, не получив от Артема ожидаемой реакции. — Он подозвал его к себе и попросил на карте показать места преступлений. На той самой карте, с которой мы работаем! Со всеми флажками, метками и комментариями!
Артем еще некоторое время молчал, пытаясь переварить информацию, а потом начал безостановочно материться. В такое поверить было сложно! Глупость ценой лет в пятнадцать жизни. Теперь у них не было против Попкова ничего, ни одного козыря в рукаве, никакой дополнительной информации. Ему известно все, что знают они. Ни следователь, ни оперативники ему больше не указ. Разве что на методику жесткого общения от особо ценных обитателей изолятора остается надеяться.
Доморадова он встретил тем же вечером. Василий явно собирался домой: он уже был в легком пиджаке, который обычно висел на спинке его стула, — но вдруг начал хлопать себя по карманам, а затем поставил на стул в коридоре свой портфель и принялся там ожесточенно рыться. Дубынин подошел к нему поинтересоваться, как дела, но следователь тут же начал затравленно оправдываться:
— Да не так это все ужасно. Ну оплошал, с кем не бывает-то? Что он там узнал и что запомнил? Посмотрел на карту разок — и все теперь? Если вашу базу так легко развалить, то уж это к вам вопросы, а не ко мне. Работать надо лучше, а не на допросы надеяться…
Доморадов выглядел таким испуганным, что продолжать разговор не имело никакого смысла. И потом, ведь прав он в чем-то: нельзя же в суд отправлять дело, в котором все на флажках на карте держится…
— Ты ж отвечаешь за оперативную работу, верно? Или я что-то неправильно помню? — спросил начальник милиции, когда Дубынин рассказал ему о случившемся.
— Так точно, — выдохнул Артем.
— То есть ты сейчас рассказал о том, как своими руками слил в унитаз годы оперативной работы из-за плохой коммуникации со следователем? — Начальник задал очередной вопрос, не требующий ответа.
На следующий день Артем приехал на работу на час раньше. Всю ночь он не мог заснуть, прокручивая в голове ответы Попкова на допросах, его мимику и жесты, реакцию коллег на его постоянные игры с дачей показаний. Его никто не бил, не шантажировал, и жизни его ничего не угрожало. По крайней мере до суда так и будет продолжаться. До суда…
В пять утра в спальню вошла овчарка, интеллигентно положила голову на краешек кровати и с надеждой посмотрела на хозяина. Артем вздохнул и тихо выбрался из постели. Погуляв с собакой, он на цыпочках прошелся по квартире и решил, что шансов разбудить родных у него будет меньше, если кофе пить он будет уже на работе. Поскольку времени еще оставалось много, он решил заехать в гостиницу, где жил Василий Доморадов, чтобы подбросить его до работы и по пути поговорить.
— Так он уже неделю здесь не ночует, — развел руками администратор. — У нас воду горячую отключили, почти все разъехались.
Пришлось ехать на работу сразу и куковать там в одиночестве до начала планерки. Василия Артем увидел только в середине дня.
— У меня жена беременная, а зарплата сами знаете какая, — пояснил Василий. — Командировочные на оплату гостиницы стал экономить, чтобы благоверная не злилась.
Артем никак не мог отделаться от ощущения фальши, постоянно теперь преследующего его в отделении. Доморадов раздражал его по объяснимым причинам, но и другие сотрудники вели себя как-то иначе, отношения с ребятами из других отделов опять испортились, хотя, казалось бы, все должны теперь смотреть на них с восхищением. Преступник пойман — дело за малым: нужно собрать доказательную базу. В отделе всем было понятно, что это не так-то просто, но ведь со стороны должно казаться именно так. Впрочем, Василий раздражал сильнее всего. Он вроде бы и назначал необходимые экспертизы, и добивался их ускоренного проведения, но все всегда делал как-то наперекосяк. Как с допросом Попкова и картой. Чем дольше Доморадов работал, тем больше промахов совершало следствие. Обиднее всего было то, что претензии от начальства раз за разом обрушивались на оперативников, а прокуратура всегда была не при делах. Так случалось и раньше, но никогда до этого Артем не ощущал эту несправедливость так остро.
Еще сильнее раздражала жена Михаила Попкова. Если дочь приезжала только в изолятор на свидания с отцом, да и то не слишком часто, то Елену Артем продолжал видеть каждый день. То допрос у следователя, то сдача отпечатков пальцев, то просьба о «какой-нибудь справочке»… С каждым днем она выглядела все ярче и вульгарнее, и с каждым часом Артем все меньше верил в то, что женщина не знала о «хобби» своего мужа. Ей просто было все глубоко безразлично.
— Елена, а вы бы не хотели на днях пройти проверку на детекторе лжи? В конце концов, ни у кого вопросов больше не останется, — спросил ее Дубынин, увидев в коридоре отделения. В стоящей перед ним женщине сейчас с трудом можно было узнать жену серийного убийцы Михаила Попкова. Вместо серого свитера — белая с кричаще-красными астрами обтягивающая кофточка с неприлично глубоким вырезом; вместо стертого, смытого лица, на котором ни губ, ни глаз нельзя найти, — кроваво-алая помада и так много туши, что она уже начала ссыпаться с ресниц на мешки под глазами.
— Не знаю, давайте, если уж так нужно, только я сегодня занята, мне в Иркутск нужно съездить, а завтра я на сутки ухожу, — жеманно протянула женщина.
— Вам ли не знать, как долго у нас тут все одобряют. Это только если на следующей неделе… — вздохнул оперативник, обдумывая, как долго придется ждать полиграфолога из Иркутска. — Если
