Воспоминания провинциального адвоката - Лев Филиппович Волькенштейн

первой свежести, но хорошо сидит. Напомнил он мне артиста Киселевского в роли Кречинского. По виду барин, бывший кавалерист. Кроме меня, защитники уже были знакомы с подсудимыми. Волновался, не сидел спокойно Когбетлянц, часто о чем-то спрашивал своего защитника. Я решил во время перерыва, когда немного выяснится ход дела, познакомиться с подсудимыми. С Евтихиевым я говорил по делу в Ростове.

Вошел суд. Находившийся в зале Хасабов, видимо, удивился внешнему торжественному виду знакомых, судей и товарища прокурора, которых он привык видеть в клубе запросто. По знаку Арондера Хасабов подошел к судейскому столу и объявил, что имеет заявление.

— Потрудитесь сесть, — сказал председательствующий, — в свое время скажете, что вам угодно.

Но Хасабов проявил настойчивость, почему председатель вновь велел ему сесть. Подошел судебный пристав к Хасабову и разъяснил ему, когда он сможет сделать заявление. Хасабов, проходя мимо защитников, сжал руку в кулак и что-то шепнул ругательное.

Опросили подсудимых и свидетелей, вызвали эксперта:

— Вы желали сделать заявление.

— Какой я эксперт? — сказал Хасабов. — Никакой не эксперт. Я не знаю шулерской игры и ни на какой вопрос не могу ничего сказать. Я знаю толко честно играть, иногда с друзьями, почему мне нужно уходить.

— Постойте, — объяснил ему председатель, — видно, вы не так поняли приглашение в суд. Вы указаны суду как один из старшин клуба, и вы приглашены только для того, чтобы разъяснить суду, господам присяжным заседателям, господину прокурору и защитникам, как играют именно честно, какие правила игры и некоторые клубные правила, дабы все мы узнали и поняли, что произошло в лабинском клубе. Если выяснится, что подсудимые играли нечестно, то вы на это укажете, а уж господа присяжные и суд сами выведут заключение из показаний свидетелей и подсудимых и объяснения сторон, был ли обман во время игры. Для нас всех важно ваше разъяснение, ибо большинство, вероятно, не знает, в чем заключается игра. Суд просит вас дать разъяснение и не имеет основания освободить вас по той причине, которую вы указали.

Тогда Хасабов не без юмора в голосе сказал:

— Ну, если судьи и прокурор и защитники не знают, как играют в девяточку[295], то я согласен рассказать, как старшина клуба.

Присяжные заседатели, в большинстве казаки, воззрились на необычных подсудимых. Удивил их, по-видимому, барин Доливо.

Опросили подсудимых. Евтихиев и Когбетлянц дали все требуемые сведения о личности и не признали себя виновными. Доливо уклончиво отвечал на вопросы.

Председатель:

— Вы заявляете, что пожалованы званием камер-юнкера. У вас имеются на это документы?

— Они у меня погибли во время пожара лет десять тому назад.

— В вашем паспорте указано, что вы дворянин, и, хотя он выдан более десяти лет тому назад, не сказано, что вы камер-юнкер.

— Не знаю, почему не было указано. Вероятно, я об этом не просил.

— Вы говорите, что состояли несколько лет тому назад чиновником особых поручений при губернаторе. У вас имеются какие-либо документы, подтверждающие это?

— Не имею, потерял, должно быть. Это не имело для меня значения.

Ввели свидетелей, цвет лабинского общества. По наружному виду и одеянию похожи на мелких торговых казаков или служащих в станичных учреждениях. Местный атаман отдела и заседатель в мундирах, а почтово-телеграфный чиновник в куртке (форма). Вся эта компания — члены местного клуба и сильно поигрывают. Первым давал показание атаман, и мы его взяли на допрос «с пристрастием». «Играющее начальство» ощетинилось на адвокатов и на вопрос, как объяснить, что он, начальник, зная, что азартные игры запрещены, не только не прекращает игру, но сам в ней участвует, ответило:

— А это уж мое дело и вас не касается.

Председатель внушительно остановил гордого помпадурчика и разъяснил ему, что так отвечать не полагается, но что свидетель вправе сказать, что на данный вопрос он не желает или не может ответить, если вопрос ведет к обвинению свидетеля в чем-либо. Защита просила занести в протокол, что атаман отдела принимал участие в азартной карточной игре в клубе. В дальнейшем он показал, что в клубе он слышал о том, что подсудимые — шулеры, почему решил назначить слежку, и наблюдавшие шепнули ему, что Евтихиев сделал «накладку». Тут он забрал у шулеров деньги, и каждый из играющих получил обратно свои деньги, накануне и в этот день проигранные.

— А вы себе сколько взяли?

— Не желаю отвечать.

Тут уж вступил вновь председатель и добился ответа. Атаман взял 435 рублей.

— Каким способом вы убедились, кто сколько проиграл и сколько кому следует?

— Мы верим друг другу, и у нас обмана не могло быть. Лишнего не брали.

— Вы делили деньги?

— Я и свидетель Воловик.

— Деньги вы отобрали насильно?

— Поднялась суматоха, кто-то ударил Евтихиева, притушил кто-то люстру, и света стало мало от боковых ламп. Ну, я собрал деньги со стола.

— А кто заставил подсудимых выложить деньги из карманов?

— Точно не знаю. Был крик, требовали выложить деньги, они выложили, должно быть, испугались, а потом бежали, и их задержали на вокзале.

Бывшие на столе карты он собрал, запечатали их в отдельный пакет и передали следователю.

Подсудимые дали объяснения, которые сводились к тому, что они играли каждый за себя, соглашения между ними не было, играли честно, а клубная компания ограбила их. Доливо солидно заявил:

— Слушаю и недоумеваю: твердят «играли нечестно», а в чем это выражалось — никто ни слова и доказать не могут. И свидетели подтверждают, что я не играл, а будто делал знаки.

Председатель:

— Господин эксперт, не имеете ли вопросов? Вы имеете право по закону наравне с судом и сторонами путем вопросов выяснять все то, что относится к данному делу и что вы находите нужным узнать в интересах дела.

Хасабов:

— Имею вопрос господину атаману отдела. Скажите, пожалуйста, мне, как вы говорите, что банкомет сделал накладку, что это такое за накладка и как ее делал банкомет?

Атаман:

— Как сделал, точно не знаю, не заметил, но думаю, что у банкомета в рукаве, что ли, лежали свои карты и он их незаметно выбрасывал, а может, иначе, не знаю.

Хасабов:

— Так что вы сами этого не видели, а кто-то вам сказал?

— Да.

Хасабов, обращаясь к свидетелю:

— Благодару вам!

Из показаний ряда свидетелей мы узнали, что Лабинская станица по количеству населения, по объему по торговым оборотам значительно больше губернских городов, как Калуга, Тамбов, Рязань и другие. В этом полугороде полное отсутствие каких-либо разумных развлечений, нет общественной жизни. Низы пьянствуют во время многочисленных праздников и по каждому поводу, а те, кто побогаче, пьянствуют в клубе и играют в карты запоем. Имеется отдельный зал специально для карточной азартной игры, именуемый