Кино Ларса фон Триера. Пророческий голос - Ребекка Вер Стратен-МакСпарран

Ring the bells that still can ring

Forget your perfect offering,

There’s a crack in everything

That’s how the light gets in

Звони в колокола, которые еще могут звонить,

Забудь о своей идеальной жертве.

Во всем есть трещины,

Через которые проникает свет…

Но трагедия, предстающая перед нами по сюжету фильма, скорее, отражает другую песню Коэна, Suzanne, которая как раз звучит в один из моментов:

And Jesus was a sailor when he walked upon the water

And he spent a long time watching from his lonely wooden tower

And when he knew for certain only drowning men could see him…

И Иисус был моряком, когда ходил по воде,

И он долго наблюдал со своей одинокой деревянной башни,

И когда он точно знал, что лишь утопающие могут его видеть…

Suzanne указывает на пророческий элемент истории, поскольку Иисус также рассекал волны, но не только потому, что ходил по воде и спасал утопающих – он так же бросал вызов власть имущим старейшинам и первосвященникам религиозной общины, буквально отправляя их в ад за то, что они слепо повели народ за собой по греховному пути. В фильме, однако, это старейшины отправляют Бесс в ад. «[Они] связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их» (Мф 23:4).

На это невозможно не обратить внимание, если вы читали Евангелие. Как поет Коэн, Иисус явился, когда точно знал, что его могут увидеть лишь тонущие люди – блудницы и презренные мытари, бедняки, сирые и убогие, больные. Он говорит им беречься «не закваски хлебной, но учения фарисейского и саддукейского» (Мф 16:12), порицая не ветхозаветный закон, а злоупотребление им в корыстных целях (см. главы 21 и 23 Евангелия от Матфея и изгнание Иисусом торговцев из храма).

Иисус не просто предупреждает, но настаивает, обращаясь к власть имущим, что мытари и блудницы попадут в Царство Небесное раньше их (Мф 21:32–33). Для первосвященников и старейшин Иисус является преступником.

Обличительная речь Бесс в церкви против старейшин, которые ставят слово превыше любви, перекликается с ответом Иисуса во дворе храма учителю закона. Он напоминает им, что самыми важными заповедями являются:

Слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею… Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя.

(Евангелие от Марка 12:29–31)

В то же время он предупреждает людей:

Остерегайтесь книжников, любящих… принимать приветствия в народных собраниях… сии, поядающие домы вдов и напоказ долго молящиеся, примут тягчайшее осуждение.

(Евангелие от Марка 12:38–40)

Хотя, как говорится у Коэна, Иисус «потонул в их “мудрости” как камень», он ясно дает понять, что на это и рассчитывал, цитируя слова Псалтыря 118: 22–23 первосвященникам и старейшинам:

Камень, который отвергли строители, соделался главою угла:

Это – от Господа, и есть дивно в очах наших.

Затем Иисус добавляет:

Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его.

(Евангелие от Матфея 21:43)

Точно так же Бесс тонет, как камень, под мудростью церковных старейшин и своего врача, но намеренно действует против них и намеренно плывет на катере навстречу смерти, вопреки всякой вере в эффективность этих действий. Поначалу мы отождествляем себя с Бесс, но на каком-то этапе перестаем понимать ее странное поведение.

Однако мы видим, что оно духовно по своей сути благодаря символическим аналогиям из Нового Завета: избиение камнями, путь на Голгофу, запертые двери, ветер и самопожертвование, в дополнение к ее молитвам, тексты песен, звучащие между главами, и звон колоколов. Мы хотим презирать Яна, чье поведение и просьбы кажутся все более ужасающими и жестокими. Но я предполагаю, что мы не понимаем Бесс, потому что по-настоящему не понимаем удивительной жертвы Христа за нас. Мы возмущены Яном, который определенным образом отражает в глазах Бога наши столь же отталкивающие и гнусные требования к Христу. Необъяснимо, но Христос выбирает смерть самым мучительным, неподобающим и низменным способом, чтобы совершить настоящее чудо – спасти недостойное человечество. Как мученица и свидетельница, по выражению Рикера, олицетворяющая Христа, Бесс умирает за недостойного Яна. В своих личных беседах с Богом, которые считаются безумными и противоречащими церковной иерархии, Бесс напоминает нам о «Страстях Жанны д’Арк» Карла Теодора Дрейера.

Форма молитв Бесс освещает траекторию ее близости с Богом и финальное мученичество. Сначала Бог отвечает на молитвы Бесс строгим, отеческим голосом церковных старейшин. Затем он умолкает, хотя она уверена в своем абсолютном послушании ему («Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» Пс 22:2, Мф 27:46, Мк 15:34). Наконец, когда она плывет на катере навстречу смерти, Бог говорит с ней добрым, любящим голосом, и Бесс расплывается в радостной улыбке (иллюстрация 4.2).

Иллюстрация 4.2. «Рассекая волны» (1996). Ларс фон Триер. Zentropa. Бесс: «Теперь ты со мной». Бог: «Конечно, Бесс»

Чудо, задуманное фон Триером в концовке, – не звон колоколов в небе или жизнь Бесс с Богом, а незаслуженное, исполненное благодати воскрешение Яна. Царство Божие (Мф 21:43) в этой истории даровано Додо, отвергнутой внутренним кругом религиозных лидеров-мужчин из-за ее пола, и Яну, которому дается совершенно незаслуженный дар жизни и воскрешения.

Иезекииль также совершает ряд поступков, откровенно противоречащих законам чистоты и верности Яхве, как их понимают изгнанники (Иез 4:1–8). Эти действия совершаются в молчании. Один из исследователей описывает их как «театр обреченных» (Wright, 2001, с. 64). Иезекииль берет сырой, необожженный кирпич или глиняную табличку и рисует карту Иерусалима. Затем он строит вокруг него осадные орудия, возводит вал, стенобитные машины, вражеские укрепления. Между собой и кирпичом он помещает железную доску, таким образом предрекая осаду и падение Иерусалима и молчание Яхве в ответ на это. Семь лет спустя его предсказание сбывается. Иезекииль связывает себя и ложится набок, чтобы нести на себе беззаконие народа Яхве. Он лежит на левом боку 390 дней, символизируя Израиль, и 40 дней на правом боку, символизируя Иудею. Исследователи