Серго Орджоникидзе. Командарм советской промышленности - Илья Сергеевич Ратьковский

Упразднение ВСНХ

Во второй половине ноября Орджоникидзе уходит в отпуск, который был ему предоставлен решением Политбюро с 17 ноября на полтора месяца[723]. Однако полностью воспользоваться им Орджоникидзе не захотел. Ворошилов 13 декабря писал ему: «Здравствуй, дорогой Серго! Знаю уже, что 15-го ты будешь моим гостем, тем не менее пользуюсь случаем черкнуть тебе пару слов. Не слишком ли ты торопился в Москву? Боюсь, что текущая работа тебя захватит сразу же по приезде и ты так и не отдохнешь, как следовало бы…»[724] В этом же письме Климент Ефремович указывал: «Я решил 16/XII выехать в Нальчик поохотиться и к 25/XII тоже в Москву. Я уже себя чувствую не худо, за исключением болей в руках… Ну, пока всех благ. Жду 15 к обеду. Крепко обнимаю. М. б., поедем в Нальчик на пяток дней, на охоту? Приедешь, договоримся. Будь здоров. Твой Клим»[725].

Почему Орджоникидзе не полностью использовал отпуск? Прежде всего это было связано с намеченной сначала реорганизацией, а затем и упразднением ВСНХ. Инициатива подобной реформы исходила от Молотова, но ее поддержал и Сталин. В сентябре этого не произошло, но спустя 100 дней все же состоялось. О. В. Хлевнюк справедливо отмечает: «Председатель СНК СССР Молотов, тесно связанный со своим заместителем, председателем Госплана Куйбышевым, находился в напряженных отношениях с председателем ВСНХ (затем наркомом тяжелой промышленности СССР) Орджоникидзе. Их конфликты определялись во многом проблемами распределения капитальных вложений. Каганович, друживший с Орджоникидзе, также сталкивался с Молотовым по ведомственным вопросам (особенно после назначения на пост наркома путей сообщения). Не исключено также, что на определенном этапе они соперничали как ближайшие соратники Сталина. С другой стороны, отношения Кагановича с Куйбышевым и Ворошиловым, судя по всему, были достаточно дружескими»[726]. Таким образом, имело место и пересечение ведомственных интересов советских госучреждений, и личное противостояние Молотова и Орджоникидзе. Это следует учитывать в том числе и при оценке характеристик Серго, которые ему впоследствии давал Молотов. Отметим, что это признавал в более поздний период даже такой ангажированный исследователь, как А. В. Антонов-Овсеенко: «Лишенный интеллекта и проницательности — эти качества с лихвой заменял лакейский нюх, — Вячеслав Молотов давно уловил перемену в отношении Хозяина к наркому. Будучи формально главой правительства, Молотов постоянно урезал необходимые для развития тяжелой индустрии материалы, оборудование, капитальные вложения, сокращал валютный фонд. Серго жаловался генсеку, писал официальные докладные: „Молотов гробит все хорошие начинания, все прогрессивное — только из враждебных чувств ко мне…“»[727]

В конце 1931 года Сталин все-таки поддержал Молотова, а не Орджоникидзе, хотя тремя месяцами ранее и писал Серго, что лично к нему нет претензий. Вновь им указывалось на допущенные ошибки и неэффективность ведомства. В записке от 10 декабря на имя председателя Совнаркома СССР Молотова Сталин отметил перерасход валюты руководством ВСНХ: «Мы не можем больше покрывать издержки бюрократизма хознаркоматов за счет валютной кассы государства. Пора перевести президиум ВСНХ с рельс „законодательства“ и деклараций на рельсы проверки исполнения решений Центра и договоров между объединениями. Без этого мы вынуждены будем допустить колоссальные перерасходы валюты по линии ВЭО, потом по линии ВАТО, а потом — по всем линиям. Если согласен, давай поставим вопрос в ПБ». На сталинской записке имеется резолюция Молотова: «Целиком согласен». Очевиден и другой мотив реформирования ВСНХ. Этот орган стал чрезмерно громоздким даже с учетом кратного увеличения числа заводов и фабрик. Управление всей промышленностью становилось малоэффективным.

В результате по предложению Сталина Политбюро приняло решение о реорганизации ВСНХ и создании на его основе трех наркоматов: тяжелой, легкой и лесной промышленности. При этом данное решение Политбюро рассматривало как предварительное[728]. Сразу отметим, что оно было временно отложено, так как требовалось личное согласование с Орджоникидзе.

23 декабря на заседании Политбюро в присутствии Серго состоялось обсуждение предложения о ликвидации ВСНХ. Как и следовало ожидать, Орджоникидзе выступил резко против. Он посчитал данное решение Политбюро следствием продавливания мнения Молотова и даже подал в отставку. Однако заявление об отставке не было принято. Для рассмотрения заявления Орджоникидзе о его взаимоотношениях с Молотовым было решено назначить специальное заседание Политбюро[729], при этом была сформирована специальная комиссия в составе Сталина, Молотова, Орджоникидзе и Кагановича. В конечном итоге Орджоникидзе все же согласился на пост наркома тяжелой промышленности, очевидно, добившись для себя в руководстве данным учреждением почти прежних полномочий и самостоятельности. Конфликт был временно погашен.

1 января 1932 года Орджоникидзе выступил на торжественном заседании, посвященном десятилетию газеты «За индустриализацию». Оно проходило в Колонном зале Дома Союзов[730]. В своем выступлении он еще в качестве председателя ВСНХ отметил стоящие перед промышленностью грандиозные задачи на год: выпуск чугуна должен был вырасти с 5 до 9 млн тонн, производство угля — с 56 до 90 млн тонн[731]. Даже перед уходом с должности Орджоникидзе давал импульс ускоренному росту производства.

5 января 1932 года решением ЦИК и Совнаркома вместо ВСНХ были созданы три новых наркомата: тяжелой промышленности во главе с Орджоникидзе, легкой и лесной промышленности, которые возглавили И. Е. Любимов и С. С. Лобов соответственно.

Глава VIII

Наркомат тяжелой промышленности при Орджоникидзе:

январь 1932 — декабрь 1936 года

Первые действия на посту наркома НКТП

На январских заседаниях 1932 года Политбюро вновь подтверждает ключевую позицию Орджоникидзе в организации промышленного строительства. В частности, об этом свидетельствует прокол Политбюро от 14–16 января, где зафиксировано обсуждение вопроса о состоянии дел на Челябтракторстрое. В результате была образована специальная комиссия в составе Орджоникидзе (председатель), Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича, Дьяконова, Ловина, Ильичева и Розенгольца, которой в пятидневный срок поручалось разрешить все проблемы Челябстроя и Челябинского тракторного завода.

Орджоникидзе брал на себя ответственность не только в этом случае. Порой ему приходилось буквально продавливать необходимые решения. Характерен пример с пуском домны на Магнитогорском заводе. Хайвен, представитель американской фирмы, с которой был заключен договор о проектировании Магнитогорского металлургического комбината, считал, что с пуском первой домны нет необходимости торопиться, так как это представляет определенный риск. По его мнению, запустить домну легче летом, а не зимой. Однако подобная точка зрения учитывала только местные условия, но не брала в расчет острую потребность предприятий страны в металле Магнитки, и чем раньше, тем лучше. Один из первых руководителей Магнитостроя Я. С. Гугель вспоминал: «Выручил тов. Серго. После того как я подробно