Василий Лановой. Самый обворожительный офицер - Михаил Александрович Захарчук
– Вы всегда, отвечая на вопрос, какая роль самая любимая, называете крохотный эпизод на пляже в комедии «Полосатый рейс». Шутите или?..
– Нет, говорю искренне, поскольку ошибиться в ней было нельзя. Просто некогда было. Там у меня всего две фразы. Зато зритель до скончания века будет видеть меня молодым, красивым и загорелым. Ну и, наконец, это единственная комедия с моим участием. Больше кинематограф меня юмором не побаловал ни разу.
– У вас на слово «секс» наложено строгое табу или харам, как говорят мусульмане. Вы за него можете так измордовать, что мало не покажется. Почему?
– Прежде всего потому, что, когда человек заводит пространные фривольные речи о сексе или проявляет к нему повышенный интерес в какой-то другой форме, это всегда четкий показатель и первый признак того, что на этом фронте у него точно не все в порядке. Это я тебе говорю как секс-символ советской эпохи. В отставке. Испокон веков почти все религии мира советовали молчать об интимном. По крайней мере не распространяться на эту тему. Какой нормальный человек будет трезвонить о секрете? Публичность здесь неуместна.
Или вот еще нечто схожее. Сколько раз мне приходилось видеть, как молодые люди, завидев в церкви камеру, направленную на них, начинают истово креститься. Какой жуткий цинизм! Вера, как и патриотизм, по меткому замечанию Толстого, должна быть стыдливой. Вообще я с грустью замечаю, что этот самый стыд, человеческая застенчивость стремительно исчезают из нашего бытия. В этом смысле испытываю большое облегчение, занимаясь со своими студентами в «Щуке». Я стараюсь всячески приобщать их к поэзии Баратынского, Языкова, Тютчева. И, веришь, с неописуемым удовольствием замечаю почти осязаемый нравственный рост в моих воспитанниках. Вот такое причащение к поэзии для меня является верным залогом того, что не порвется по-пушкински святая связь времен. А вспомни слова чеховского Астрова: «Вырождение нации начинается с косности и невежества». Для того чтобы выжить, мы не должны опускаться в пучину западнической безнравственности.
– По тем же причинам и в свою личную жизнь никого не впускаете?
– Отчасти да. Понимаешь, в чем тут дело. Мой главный театральный авторитет Евгений Багратионович Вахтангов говорил, что актер должен носить с собой и в себе некую тайну. Ему не следует рассказывать о себе, о своей жизни направо и налево. Это ведь никогда не имеет никакого отношения ни к его героям, ни к спектаклям, а только мешает. Жаль, что сия истина непостижима для некоторых нынешних популярных актеров, и они взахлеб рассказывают не только подробности личного характера, но и скабрезности о себе и других. Мудрый Вахтангов предвидел, что подобное поведение может разрушать искусство, и дал подробные рекомендации, как этого избежать. Не может актриса, играющая Каренину, рассказывать о быте. Более того, ее никто не должен видеть с авоськами, иначе это навредит образу. Все актеры старой школы были засекречены для зрителя. Эта традиция идет еще от Императорского Малого театра.
Вот и я не хочу никого впускать в свою личную жизнь! Артист моего уровня и ранга – да простится мне невольное бахвальство – не может, не должен жить без тайны. Как только он начинает выворачивать себя наизнанку, тут же становится неинтересен публике. Никогда не пойму тех, кто готов трусы снимать и показывать всем, что в них находится, лишь бы не терять дешевой популярности у зрителей. Я никогда не был брюзгой, не чувствую себя стариком ни по каким параметрам, но есть же какие-то цивилизованные нормы поведения, которые художник не должен нарушать.
– Что, по-вашему, объединяет этих актрис: Людмила Чурсина, Алиса Фрейндлих, Татьяна Самойлова, Алина Покровская, Элла Леждей, Людмила Савельева, Алла Демидова, Руфина Нифонтова, Ирина Купченко?
– Элементарно, Ватсон. Все они – мои партнерши по различным кинокартинам.
– И не только. Каждая из них в той или иной форме выказывала восхищение вашими профессиональными, человеческими и мужскими достоинствами. У меня есть подробные записи на сей счет.
– Ну что мне на это ответить? Пожалуй, единственное: у этих милых дам замечательный вкус.
– А деньги вы любите?
– Есть старый анекдот: «Гиви, ты помидоры любишь?» «Если кушать, то да. А так – нет».
Мне нравится, когда деньги у меня есть, и я могу о них не думать.
Правда, какой-то американский магнат однажды заметил: «Если у вас нет денег, вы все время думаете о деньгах. Когда у вас деньги есть, вы уже думаете только о деньгах».
Меня другое удручает: то, с каким трудом и, порой, муками они мне достаются. Деньги – это прежде всего независимость. Когда есть возможность их приобрести, не идя на компромисс с совестью, – это замечательно. И я на это иду. Слава богу, мне уже имя помогает. Иногда мы выезжаем со спектаклями, концертами в разные города. Это удовольствие как для зрителей, так и для нас, актеров.
Почему-то именно сейчас мне подумалось: какие бы ни приходили идеологии на смену коммунистической, все равно Павка Корчагин будет являть собой образец бескорыстия и чистоты. Ведь главный бич нашего общества сегодня какой? Польза, польза, польза! Деньги, деньги, деньги! Мне сдается, что это уже угроза цивилизации.
– На сцене, в кино вы сыграли все, что хотели?
– Увы, мне не удалось пересечься с Чацким, Сидом, Гамлетом. Но кое-что из того, что хотел, получил, например, Дон-Жуана, Цезаря. С удовольствием сыграл бы в хорошей кинокомедии. Но где они, те хорошие, какими были советские?
– Пушкин действительно наше все?
– Творчество Пушкина, как и любого другого человека, кому-то может нравиться, кому-то нет. Однако если вести серьезно речь о поэзии как таковой, то надо безоговорочно признать, что Пушкин в ней не только гений, но и единственный такой для всех времен и всех народов.
