Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин
Вячеслав Михайлович Молотов. Автор Е. М. Ярославский. 2 февраля 1934. [РГАСПИ. Ф. 89. Оп. 1.Д. 158. Л. 14]
Поскольку в 1933 году обстановка в стране несколько разрядилась, сталинское руководство не спешило развязывать репрессии. Более того, наметились послабления: часть крестьян, осужденных в ходе коллективизации, освободили и сняли с них судимость. Руководство стремилось упорядочить социальный «бурелом» и затянуть трещины, образовавшиеся в партии. Натиск сменялся планомерной работой, и для нее требовались компетентные кадры, даже если прежде они были признаны неблагонадежными.
В. М. Молотов, И. В. Сталин и А. Н. Поскребышев в Президиуме XVII съезда ВКП(б). 1934. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1659. Л. 4 об.]
XVII съезд ВКП(б), названный «съездом победителей», прошел 26 января – 10 февраля 1934 года. Партия убеждала себя и мир, что одержала победу в грандиозной битве первой пятилетки. Молотов открывал съезд и зачитал доклад о планах второй пятилетки. Содержание речей сводилось в основном к восхвалению Сталина, внутренней и внешней политики партии, сообщению о производственных успехах в своей области (по официальным данным), критике небольших проблем, возникающих на местах и издевательству над оппозицией (выступавшие на съезде бывшие фракционеры говорили то же, только вместо издевательств над другими каялись). Устами Кирова партия утверждала, что «основные трудности уже остались позади»[417]. Тем не менее, судя по свидетельствам времен «оттепели», при выборах ЦК Сталин, Молотов и Каганович получили более ста голосов против, а в кулуарах поговаривали о замене Сталина на посту Генерального секретаря[418]. Это стало сигналом для Сталина и Молотова – разгром оппозиций не ликвидировал инакомыслие в партии. Но раскаявшимся оппозиционерам нашли работу в Москве. Бухарин возглавил «Известия», Каменев – издательство «Академия», Зиновьев работал в «Правде».
* * *
В середине 30-х годов экономический штурм сменился плавной рутиной. Более ритмичными стали и методы управления. Молотов и Сталин или замещавшие его Каганович или Жданов регулярно подписывали телеграммы такого, например, содержания:
«ИРКУТСК КРАЙКОМ ПАРТИИ РАЗУМОВУ
КРАЙИСПОЛКОМ ПАХОМОВУ
СНК и ЦК указывают Вам на недопустимое отставание с уборкой хлебов и особенно на плохое Ваше руководство организацией обмолота: к 5 сентября у Вас обмолочено только два целых семь десятых процента скошенного хлеба, прирост по молотьбе за последнюю пятидневку составляет только два целых и семь десятых процента. В результате этого Ваш край стоит на одном из последних мест в Союзе по хлебосдаче.
Телеграфируйте СНК и ЦК о принятых Вами мерах к развертыванию молотьбы и к усилению темпов хлебозаготовок»[419].
Это не значит, что подписавшие телеграмму Молотов и Каганович лично следили за показателями в каждой точке страны. Цифры калькулировал аппарат, привычно докладывал по начальству, готовил бумагу, которой подписи Молотова и секретарей ЦК придавали должный вес.
Подтягивать, шпынять начальников по цепочке сверху вниз – без этого бюрократическая экономика двигаться не может. Грозно гаркнули, хлеб обеспечили, теперь подписываем подготовленную аппаратом телеграмму Шеболдаеву, возглавляющему Азово-Черноморский крайком – о неудовлетворительном производстве тракторных запчастей. Как раньше о неправильном увольнении агронома Петрова в том же краю[420]. Конечно, невозможно вместить в голову Молотова, Сталина, Кагановича и Жданова всю информацию обо всех посевах, обмолотах, агрономах и запчастях, с которыми что-то не так. В большой стране все время с чем-то что-то не так. Но именно высшие начальники в этой системе имели полномочия принимать окончательные решения по любому поводу, и неутомимый разросшийся бюрократический аппарат высматривал, суммировал, готовил решения и подавал на высочайшую подпись. А верховные бонзы бегло просматривали, иногда вникали, иногда нет, и подписывали или откладывали на дальнейшее изучение. Так бюрократический аппарат работает практически везде. Но только в СССР от его решений зависела почти вся жизнь людей огромной страны, потому что почти все, что не управляется партией и государством, было запрещено.
Телеграмма В.М. Молотова председателю Северо-Кавказской РКИ В. Ф. Ларину в связи со снятием с работы агронома Петрова. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 143. Л. 54]
В середине 30-х годов работа хозяйственного аппарата стала более ритмичной, Молотов уже мог перекладывать все больше обязанностей на своих заместителей и других хозяйственных руководителей. Так, руководство Экономическим советом переходило в руки Микояна, что он объяснял, в частности, тем, что «Сталин занимал Молотова на всяких совещаниях, часто вызывал к себе, одним словом – держал около себя»[421].
В 1935 году Молотов выступил с инициативой отказаться от карточной системы, 5 августа Сталин ответил ему: «Насчет полной отмены в этом году промышленных и продовольственных карточек ты, конечно, прав. Это дело надо довести до конца»[422]. Для такой рыночной меры требовалось предварительно сбалансировать цены, и 20 сентября за подписями Молотова как председателя Совнаркома и Кагановича как секретаря ЦК вышло постановление: «Начиная с 1 октября: а) Снизить цены на печеный хлеб, муку, зерно, крупу, макаронные изделия, рис и низкие сорта кондитерских изделий, б) Одновременно ввести единые цены на мясо и мясопродукты, рыбу, сельди, картофель, ликвидировав пайковое снабжение по этим продуктам»[423].
В. М. Молотов в рабочем кабинете. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1601. Л. 9]
Помимо профильных экономических задач Вячеслав Михайлович все глубже вникал в проблемы внешней политики. Сталин обсуждал их с ним еще в 20-е годы, теперь же Молотов должен был выступать по международным темам как глава правительства. Разумеется, его доклады готовились при участии НКИД, но председатель Совнаркома определял акценты, согласовывая их со Сталиным. Ему нравилось. Прочитав проект международной части доклада Молотова на сессии ЦИК в январе 1933 года, Генеральный секретарь написал: «Вышло хорошо. Уверенно-пренебрежительный
