Лев Каменев: «Я не согласен» - Анна Сергеевна Кочетова

Т. И. Глебова и Л. Б. Каменев

1932

[РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 1. Д. 9. Л. 49]

Коллегии ОГПУ предлагалось «по отношению ко всем организаторам и участникам деятельности контрреволюционной группы… принять соответствующие меры судебно-административного характера, отнесясь к ним со всей строгостью революционного закона»[387].

Вот так быстро, без особых разбирательств участь Каменева была решена. Два года жизни, два года убеждений в лояльности к линии Сталина закончились ничем. Вновь исключение из партии, вновь ссылка.

Тогда Каменев был очень зол на Зиновьева. Если бы тот не заставил его читать эти документы или хотя бы никому об этом не растрепал, он мог бы спокойно дальше работать в издательстве и наладить нормальную жизнь. Лев Борисович просил тогда одного – не отправлять его в ссылку вместе с Зиновьевым. Ни видеть, ни слышать его он не хотел. Да и супруга Каменева Татьяна убеждала Льва Борисовича, что Зиновьев его просто подставил. И с ней сложно было не согласиться. В итоге Зиновьева отправили в Кустанай, а Каменев с женой и маленьким сыном Воликом оказался в Минусинске.

Л. Б. Каменев с младшим сыном Владимиром

1932

[РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 1. Д. 9. Л. 43]

Глава 15

Ссылка в Минусинск и возвращение в партию

Октябрь 1932 – ноябрь 1934

В ссылке Лев Борисович продолжил литературную деятельность, благо ему разрешили взять с собой книги – они занимали половину вагона. Татьяна Глебова переводила книги с английского и немецкого языка. Именно она познакомила советских граждан с американским писателем Эптоном Синклером.

Каменев с женой так и проводили день за днем, вечера за вечерами за литературой, часто рассуждая и споря о поэзии. Воспевая Блока и Ахматову, они очень иронично относились к Демьяну Бедному[388]. Минусинск – не Калуга, морозы доходили до 35 градусов, и, чтобы хоть как-то согреться, приходилось по нескольку дней всем вместе быть в одной комнате. У Каменева начало садиться зрение, но больше всего он переживал за маленького Волика, который часто болел.

Вся семья постоянно находилась под пристальным наблюдением со стороны органов НКВД и их «скрытых» сотрудников. Однако доложить им было не о чем. Каменев отверг всякие попытки со стороны находившихся там троцкистов установить с ним связь. Однако разорвать отношения с Зиновьевым он не смог. Слишком много они прошли вместе. Обида на него постепенно затихла. А вот Татьяна была непримирима и строго-настрого запретила Каменеву общаться с Зиновьевым и со всеми «бывшими» друзьями по оппозиции. И чтоб не расстраивать ее и не скандалить, он вел переписку с Зиновьевым втайне от нее. Татьяна Ивановна не сомневалась, что они не общаются. Понимая, что за ними следят, Каменев никогда не обсуждал в письмах политику и произошедшее с ними, да и не хотелось ему этого. Он просто рассказывал о своей жизни в Минусинске, о погоде, о здоровье Татьяны и сына Волика, давал Зиновьеву советы по написанию книги, за которую тот взялся[389].

Письмо Л. Б. Каменева Г. Е. Зиновьеву из Минусинска о своей жизни в ссылке

11 января 1933

[РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 1. Д. 159. Л. 1–2]

20 февраля 1933 года Каменев по настоянию жены решился написать письмо в Политбюро и ЦКК. Это было письмо-покаяние. Он просил восстановить его в партии и признавал «ошибочность» своего поведения, хотел «раз и навсегда оборвать путь», который привел его к теоретическому и практическому отрыву от партии.

В таком стиле Каменев писал впервые. Он не просто отрекался от своих идей, но и признавал их ошибочными. Возможно, он просто устал жить в опале, с грузом прошлого. Он смирился с положением стороннего наблюдателя за жизнью партии. Теперь у него было лишь одно желание – вернуться домой и продолжать работать в издательстве «Академия», растить сыновей. Лев Борисович писал, что только теперь он осознал, что ошибся «во всем основном»: в понимании общих задач, стоявших перед партией, в оценке разных групп в партии и ее руководства. Но главными своими ошибками Каменев считал – неверие в победу социализма в одной стране, союз с Троцким и переход к фракционной борьбе: «Я повторил жалкий прием дискредитирования личности вождя, чтобы этим затемнить смысл своего собственного отхода от генеральной линии партии». При этом Каменев даже не упоминал о том, что стало причиной его исключения из партии. Он каялся за свои «предыдущие грехи» оппозиционного периода.

Он признавал, что партия идет вперед под руководством Сталина. Продвигается все ближе к поставленным Лениным целям, превращает «отсталую агарную страну в страну индустриальную и крупного социалистического земледелия».

Завершил он свое письмо так: «Сознание глубокой неправильности, ошибочности, а частью и преступности моего поведения относительно партии с 1925 года, горячее желание посильно исправить то зло, которое могло оно причинить, искреннее стремление отдать свои силы служению великому делу… заставляют меня просить Политбюро и ЦКК оказать мне доверие и дать возможность на деле доказать твердость моего решения порвать во всеми старыми ошибками»[390]. Позднее это письмо будет опубликовано в «Правде»[391] и безусловно сыграет свою роль.

Письмо Л. Б. Каменева И. В. Сталину о стремлении исправить прошлые ошибки

22 февраля 1933

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 190. Л. 107–107 об.]

Закончив его, Каменев следом написал письмо Сталину. В нем он просил его о помощи – «помогите мне ликвидировать глупейший период моей жизни». Именно глупостью он называл свою попытку бороться с ЦК и со Сталиным лично и создание союза с Троцким.

Он вспоминал «наставление» Сталина в 1925 году и признавал его правоту – «союз с Троцким погубит всех вас». При этом Лев Борисович подчеркивал, что никогда в своей борьбе против ЦК и Сталина «не руководствовался личными мотивами». И что сам он никогда не думал, будто Троцкий или Зиновьев могли бы взять на себя руководство партией. «Когда мне показалось, что Ваша политическая линия неправильная, я открыто выступил против Вас. Так же открыто признаю, что это была коренная ошибка». Сейчас у Каменева не имелось никаких разногласий с проводимой в стране политикой. Его тяготило и беспокоило собственное положение, а именно что каждый противник