Семь эпох Анатолия Александрова - Александр Анатольевич Цыганов
Тем более что Вождь, по словам Игоря, не говорит: «Сделайте лучше». Он говорит: «Сделайте сперва так же. А дальше посмотрим». А слова Иосифа Виссарионовича – не пыль на ветру…
Но для «вперёд» было пока рано. Александров читал по этой теме не только Юри, но и Коэна, и вообще всю доступную литературу, включая то, что показал ему Курчатов из своих разрешённых источников. Но на поверку оказывалось, что принципы и без того были понятны, а вот конкретных технологий не описывалось. Именно конкретных – с химией, физикой и размерами.
Теоретически-то всё понятно: весь принцип в различии в скоростях движения молекул. При разнице температур в более нагретые области быстрее переходят более лёгкие молекулы. Создать и надёжно поддерживать градиенты значит надёжно обеспечить коэффициент разделения.
Вот только теоретическая простота на деле оборачивается сложнейшими техническими требованиями к тому, как должны быть сделаны и как должны работать разделительные колонки. И тут, не мог с долей удовольствия не признать Анатолий Петрович, Курчатов обратился точно по адресу: придумать что-то относительно простое на модели, а затем отработать до стадии промышленного образца лучше всего мог именно Александров.
Так и шагал Анатолий Александров по замоскворецким переулкам под медленно закрывающим глаза декабрьским днём. И себя было немного жалко. Вроде бы удалось на первое время отбояриться от вступления в эту потенциально опасную для него команду Курчатова. Но новый членкор академии чувствовал, всем мозгом, всем существом ощущал, что в его жизни начинается новый и очень беспокойный период…
* * *
К первым экспериментам приступили ещё в Казани. Или, точнее, к первым прикидкам и придумкам. Потому что на самом деле пока над этой темой можно было только думать: и настроения чемоданные, и, главное, развернуть экспериментальные площадки фактически негде. Да и просто не было в Казани гексахлорида урана, с которым нужно было оперировать для получения разделения изотопов. Приходилось работать на модельных веществах, а это, почитай, была только подготовка к настоящей работе. На что-то большее в эвакуации замахиваться было сложно, а всерьёз разворачиваться и не стоило: возвращение в родные стены с оставленными там настоящими мастерскими ждали со дня на день.
Но идею, в принципе, продумали: на градиент температур накладывается ещё конвекционная циркуляция, что должно автоматически приводить к перемещению одной фракции вверх, а другой вниз. Получается многоступенчатое разделение в одной колонке. Вот эту технологию и опробовали в Казани. Чтобы не терять времени даром.
Так что развернуть настоящую лабораторию удалось только в 1944 году, после возвращения в освобождённый от блокады Ленинград.
Возвращение, надо сказать, было драматичным. Про путаницы, про задержки, про нехватку уже согласованного количества вагонов и говорить не стоит. Вдруг выяснилось, что отправка уже сформированного эшелона задерживается из-за того, что в головах начальства забродила мысль о переводе ЛФТИ в Москву. А какие, мол, вопросы? Вон как Институт химической физики Семёнова разместили, при одном взгляде завидки берут! И Академия наук там же, на горах Ленинских…
Как Абрам Фёдорович эту атаку отбил, сотрудникам было неведомо. Но 3 октября 1944 года погрузились наконец в теплушки и двинулись в Ленинград. Через неделю, 11 октября, доставили в город на Неве первые 9 вагонов научного оборудования, ничего не потеряв по пути.
А потом ещё выезжали в Казань для погрузки второго эшелона ЛФТИ. В итоге окончательно вернулись домой только 28 февраля 1945 года. Зато, правда, к тому времени власти выделили ещё два больших помещения, забранные у Института химической физики на Приютской.
Было хорошо. Ленинград потихоньку отряхивался от последствий блокады. Не как собака, быстро и весело стряхивающая воду, а скорее как человек, оглушённый и упавший, а затем поднявшийся на ноги и очищающий себя от грязи.
Нет, сам город как раз грязным не был – Анатолий помнил, как поразило его во время того приезда в Ленинград весною 1942 года, что измождённые, полуживые люди выходят вычищать снег с улиц. Да, выходят по повесткам, причём повесткам военного времени и осадного положения, по мобилизации, объявленной исполкомом Ленинградского горсовета. Но – выходят! Понятно, что и без всякой мобилизации сами люди осознают, что после воистину смертельной зимы под наросшим за время её господства почти метровым слоем снега и наледи скопилось слишком много грязи, в том числе и могущей быть заразной. Да и трупы замёрзших людей там наверняка были. И всё это надо было убрать в общих – всеобщих! – интересах. Но всё же – это же какой надо было иметь характер и властям города, и его населению, чтобы после такого страшного времени обеспечивать чистоту улиц!
Но это было во время осады. А после полного снятия блокады Ленинград именно отряхивался от неё, облегчённо-радостно осматривая себя и всё вокруг. И это тоже было близко к чуду: какая радость может быть после таких-то испытаний и жертв? В каждом доме, в каждой семье лежит кто-то на Пискарёвском кладбище! А то и не один, а то и – вся семья. Но… Будто бы ничего и не было. Соседствуют рядом в каком-то чудесном калейдоскопе и суровые военные патрули – и стайки весёлых девушек в летних платьицах, колонны немецких пленных, сопровождаемые матом и скрипом зубов, – и краснофлотцы, заигрывающие с пытающейся быть суровой милиционершей-регулировщицей, побитые снарядами дома – и снимаемые с памятников архитектуры маскировочные убранства…
А.П. Александров. 1940-е гг. Из семейного архива
П.А. Александрова
Будто весь тут ужас стряхнули – и забыли. Ничего на деле не забыв…
Против ожидания, в ЛФТИ не возникло никакой трещины между теми, кто здесь оставался и всё пережил, и теми, кто был в эвакуации. Во всяком случае, Анатолий ничего подобного не замечал. Быть может, потому, что сам бывал здесь во время блокады, что по фронтам и флотам помотался под обстрелами и бомбёжками. А может быть, потому, что ничего и не было. Потому что понималось как-то обще: все делали одно дело. Просто в разных местах. Ну, во всяком случае, в их лаборатории было так: одни обеспечивали размагничивание кораблей на Балтфлоте – и где им было ещё оставаться, как не в Ленинграде? – а другие то же самое делали на других и тоже воюющих флотах.
А там и Победу справили…
Глава 5
Начало главных дел
