Нерон. Безумие и реальность - Александр Бэтц
Гонки на колесницах
Первоначально Нерон и plebs нашли общий язык в первую очередь благодаря событиям на римских ипподромах. Нерон с детства страстно увлекался гонками на колесницах.
Его дед по отцовской линии настолько превосходно управлял упряжкой, что остался памятен в общественном сознании не только как удостоенный великой чести быть награжденным триумфальными украшениями, но и как искусный возничий. Луций Домиций Агенобарб продвинулся вглубь Германии гораздо дальше, чем любой римлянин до него: достиг Эльбы, даже перешел ее и воздвиг на берегу алтарь для жертвоприношений гению Августа[621]. В республиканские времена победа над внешним врагом при определенных обстоятельствах могла ознаменоваться величественным триумфом, но уже при Августе этой традиции настал конец[622]. Триумф со всей его помпезностью, увеселениями и демонстрацией достижений мог добавить именитому аристократу гораздо больше престижа, чем хотелось бы Августу. Поэтому триумфальные шествия для лиц, не являющихся членами императорской семьи, в императорскую эпоху не проводились[623]. Взамен достойные офицеры получали триумфальные знаки отличия, ornamenta triumphalia: пурпурную toga picta и расшитую пальмами tunica palmata, а также лавровый венок и жезл из слоновой кости[624]. Если Светоний называет получение триумфальных знаков отличия и мастерство управления колесницей положительными качествами Домиция – правда, единственными, ведь он все-таки был дедом Нерона, – то, возможно, тот и вправду был хорошим возничим[625]. Между строк у Светония также нет ничего такого, что могло бы дать объективную оценку этому утверждению. Умение ездить верхом и управлять колесницей входило в список непременных навыков аристократа. Тот факт, что другой дед Нерона Германик одержал победу в гонке на колесницах, выставив квадригу на Олимпийских играх 17 года, – он принял в них участие фактически мимоходом, вернее, проездом из Рима в Малую Азию, – ничуть не умалил его престижа, скорее, наоборот[626].
Однако считалось совершенно неуместным демонстрировать на публике свои навыки управления колесницей и тем самым вставать на одну доску с обычно несвободными возничими. На этом сфокусировалось традиционное кредо римлян, четко осознававших сословные различия. Темная (рабская) сторона социального статуса возничих имела решающее значение, когда вопрос ставился так: соблюдать дистанцию или сближаться с ними, будучи аристократом. Несмотря на это, достигнув определенного успеха на своем профессиональном поприще, возничие, безусловно, могли разбогатеть и обрести широкую популярность, а, следовательно, и социальный престиж[627]. Последнее обстоятельство приобрело для Нерона куда большее значение.
Светоний далее сообщает, что отец Нерона Гней Домиций Агенобарб тоже сносно управлял колесницей, хотя эта информация предстает в скверном контексте: в одной деревне на Аппиевой дороге он, отличаясь вспыльчивым характером, внезапно ударил лошадей кнутом и насмерть сбил мальчика, причем сделал это абсолютно намеренно[628]. По словам Светония, будучи претором во времена Тиберия, Домиций устраивал гонки на колесницах, но впоследствии обманул победителей, прикарманив себе их награды. Такое поведение вписывалось в общую картину и как нельзя лучше подходило для перехода от праотцов к их потомку и конкретно к описанию его рождения в биографии Нерона, написанной Светонием.
О самых ранних контактах Нерона с гонками сообщается лишь косвенно. Однажды учитель сделал ему выговор за то, что на занятии он не мог перестать думать о недавних скачках, которые очень сильно его впечатлили[629]. Нерону было тогда около 10 лет, и он, очевидно, следил – конечно, не в первый и не в последний раз – за скачками в Большом цирке. Поднимая оглушительный шум, 250 000 человек выкрикивали слова поддержки, или, напротив, проклятия в адрес мчавшихся по песку упряжек, и так целый день, в течение которого было проведено 24 заезда. С современной точки зрения, кажется странным брать с собой ребенка в такое место. Ужасные несчастные случаи на бегах были правилом, а не исключением. Возничие, которые вместе с колесницами разбивались на поворотах, а затем сотню-другую метров колесницы соперников терзали их полуголые останки, превратившиеся в кровавые клочья, или просто переезжали, лошади и люди, раздавленные в гонке без правил, – развлечение в цирке явно предназначалось для взрослых[630].
Нерон выделялся не только своим увлечением бегами, но и, несомненно, своей компетентностью в этом вопросе. Кассий Дион упоминает, что Нерон обеспечил комфортную старость знаменитым скакунам, профинансировав для них корм и почетные попоны[631]. Когда Светоний пишет, что, придя к власти, Нерон не пропустил ни одной даже самой незначительной гонки и воспроизводил сцены из некоторых заездов, используя фигурки из слоновой кости[632], то, на первый взгляд, это кажется инфантильной и неуместной страстью. Однако находки бронзовых игрушечных упряжек показывают, что многие современники Нерона увлекались гонками в юном возрасте[633]. Увлеченность Нерона казалась настоящей и близкой к народной увлеченности, а потому, без сомнения, была хорошо принята значительной частью римского населения. Светоний отмечает, что Юлий Цезарь вызвал недовольство зрителей, поскольку во время цирковых игр работал с документами и демонстративно читал письма в своей ложе, вместо того чтобы с энтузиазмом следить за цирковой программой[634].
При Нероне такой проблемы не было. Даже наоборот, его энтузиазм приносил немало хлопот организаторам ристаний, потому что они стоили немалых денег. Расходы на публичные игры в Риме покрывались за счет смешанного финансирования. Некоторая часть средств поступала из государственной казны, но каждый ответственный и разумный претор понимал, что ему придется щедро потратиться из собственного кармана, если он решится организовать и провести общественные игры. В ходе ристаний только призовые для возничих могли стремительно увеличиться до нескольких десятков тысяч сестерциев[635]. И это не говоря уже о суммах, которые устроителям скачек приходилось выплачивать владельцам конюшен скаковых лошадей, чтобы те предоставили в их распоряжение лучшие упряжки. Большее количество заездов по желанию императора также означало более серьезные финансовые вложения, что не всякий организатор бегов мог себе позволить. Вот тут-то и появляется третий источник финансирования: Нерон щедро помогал организаторам и тем самым устроил множество публичных зрелищ, – себе же обеспечил в
