Семь эпох Анатолия Александрова - Александр Анатольевич Цыганов
Но главное – у него была своя работа. Крайне интересная. И дававшая интересные результаты. Недаром научный мир страны относил Александрова к первой тройке выдающихся специалистов по полимерам. Скажем, совместные с Юрием Лазуркиным публикации в «Журнале технической физики» в 1939 году по исследованиям механических свойств стеклообразных полимеров практически единогласно были признаны основополагающими в этом разделе физики полимеров.
Абрам Фёдорович Иоффе так и вовсе говорил приватно, что считает Александрова самым сильным в физике полимеров. Конечно, у директора института были собственные соображения относительно научной судьбы своего любимца. Сколько бы ни говорили об атоме, народнохозяйственные задачи для ЛФТИ никто не отменял, особенно в свете партийной критики и времени на дворе. Его оценка – явный стимул к продолжению исследований. И признание со стороны одного из главных научных авторитетов России, как бы там ни высказывался Вернадский про «моральную фальшивость» Иоффе. Впрочем, что и взять с человека, который науки биологические и гуманитарные относит к наукам геологическим…
Плюс Александров читал курс экспериментальной физики на физико-механическом факультете Ленинградского политехнического института. И к лекциям он привык готовиться так же, как к докладам некогда на кружках или вот на семинарах в ЛФТИ. А это тоже – время. Общение со студентами. Зачёты, вопросы на сообразительность с целью поиска талантливых будущих сотрудников. Вроде бы и ничего особенного, но как-то так всё равно получается, что полдня на это всё отдай, не греши…
Ну и руководство лабораторией – само собою. А это же не просто некая научная повседневка-текучка по какому-нибудь, например, сравнению свойств резин из натурального каучука и искусственных полиизопреновых и других каучуков, приносящая только удовольствие. Это ещё и всяческие привходящие, дополнительные задачи. Вроде того же размагничивания кораблей или срочной разработки миноискателя в связи с начавшейся войной с Финляндией, о которых пойдёт речь дальше.
Оказывается, у славной Красной армии не было надёжных инструментов борьбы с противопехотными и противотанковыми минами противника. Надо было срочно решать проблему.
Трое суток тогда не выходили из лаборатории, спали в закрытой её части, в десятой комнате главного здания ЛФТИ на полу, сменяясь с ближайшим помощником и тоже завлабом Борисом Гаевым, как солдаты на посту. И ребята молодые, тот же Вадим Регель, из тех самых перспективных студентов приглашённый, тут же, не выходя, трудились. Военные, похоже, сами поразились, когда им всего на четвёртые сутки передали два работающих миноискателя оригинальной конструкции.
Правда, так и исчезли, ограничившись «спасибом». Армия такая армия…
Без забавного, правда, тоже не обходилось. В научных кругах долго ходила шутка про то, как лаборатория Александрова обеспечила академику Иоффе славу необоримого ловеласа. А всего-то поручили начальнику отдела снабжения ЛФТИ Мордухаю Готсбану раздобыть для экспериментов самую лучшую резину из натурального каучука. Тот, проконсультировавшись с коллегами, узнал, что самая лучшая – это резина «изделия № 2», то есть презервативов. Ну, ещё бы! Когда при толщине оболочки в 0,09 мм эта штука выдерживала нагрузку в 200 кг/см2 – ведро воды фактически.
А в тридцатые годы презервативы промышленно ещё не выпускали – их только начала варить фабричка в деревне Баковка возле подмосковного Одинцова. Дефицит, и только по аптекам! Но Готсбан был талантлив в своём деле, он справился. Нашёл аптеку, где и купил всё наличное количество изделий всех трёх типоразмеров. Но, естественно, потребовал у аптекарши счёт на купленный товар. Та, и без того обалдевшая от безуспешных попыток представить, что этот покупатель собирается делать с таким количеством презервативов, сопротивлялась как могла. Розница, мол, какой счёт! Но снабженец сломил её оборону убийственным аргументом: «Это всё – не для кого-нибудь, а для самого академика Иоффе!»
Так что ссылки на рецепты для здоровья от «главного академика Йоффе» (в позднейшей шуточной песенке Владимира Высоцкого) имели под собою серьёзную фольклорную основу.
В бытовом смысле к концу тридцатых – началу сороковых тоже всё наладилось, вошло в здоровую, в чем-то даже уютную колею. Сын Сашка-Ванька рос, самые тяжёлые для родителей первые полтора года жизни ребёнка, слаба Богу, прожиты. И теперь это был крепкий бутуз, доставлявший много радости и забавными детскими выходками и высказываниями – подчас прямо для книжки Корнея Чуковского «От двух до пяти».
Иногда по вечерам ходили с коллегами в пивной зал от завода «Красная Бавария», в народе называвшийся «Под Думой». Приличное заведение, откуда пьяниц гоняли, а пиво было отменное и всегда свежее. Из тех посиделок Анатолий Петрович на всю жизнь сохранил присказку, подходящую ко всем случаям, но истинно забавную только для посвящённых в её историю.
История была такая. После нескольких кружек пива организм необоримо требует понятно чего. А по другую сторону канала, уже возле Мойки, в доме 20 по Невскому – тогда проспекту 25 Октября, – располагался в полуподвале старый, солидный, ещё с царских времён туалет. И служил в нём такой же солидный туалетный работник по имени Иван Никифорович, в форме швейцара с шикарными позументами. Иван Никифорович охотно вступал в философские беседы с интеллигентными завсегдатаями его заведения, которых после пива тоже тянуло на философию.
Но однажды, зайдя туда, как обычно, с другом Павлом Кобеко, они обнаружили, что вместо приятного собеседника туалет обслуживает совсем другой человек. Не склонный не то что к философии, но даже к ответу о том, куда делся Иван Никифорович. Ну, значит, жизнь такова. Спустя некоторое время они встретили туалетного философа – только уже в захудалом заведении у Финляндского вокзала. Удивлённым такой метаморфозой с понижением знакомцам Иван Никифорович со вздохом философски же пояснил: «Интриги, везде интриги».
Вот это высказывание мудрого туалетного работника Анатолий Петрович впоследствии нередко и применял в случаях, когда происходили кадровые перемены на любых уровнях.
Эх, хорошо до войны жили…
Глава 6
Размагничивание кораблей
Теоретические вопросы, напомним, Анатолию Александрову вовсе не были чужды. Напротив, если он брался за теоретическую работу, то, по общему признанию коллег, она получалась проработанной до последнего знака «омикрон» и до последней запятой, являя собою образец того, что называется научной классикой.
Однако верно и то, что Александров в своих исследованиях шёл скорее от опыта к теории, нежели наоборот.
Ломоносовский подход.
Ярким примером оного стал один из очень важных периодов в жизни учёного, когда он искал способы защиты кораблей от магнитных мин. Такая задача перед ЛФТИ была поставлена руководством страны в 1936 году. Тогда накопились сведения разведки о том, что
