Гюстав Курбе - Герстл Мак
Д-р Поль Колен, пользовавший Курбе в последнюю неделю его роковой болезни, через несколько часов после кончины художника в 1877 году написал длинное письмо Камиллу Лемонье. Сведения, касающиеся сына Курбе, врач получил от Керубино Пата, который знал художника всего несколько лет и мог слышать, а мог и не слышать эту историю от него самого: «В мастерскую молодого художника, которому было тогда двадцать восемь, следовательно, в 1847 году, приезжала позировать для портрета одна дама. Вскоре возникла любовь, и однажды, упав на колени перед Курбе, дама попросила разрешения остаться с ним: „Я бросила мужа и теперь хочу принадлежать только тебе“. Они жили вместе, и от их союза родился мальчик. Мне говорили, что после смерти мужа Курбе признал ребенка… Он любил сына с бьющей через край нежностью и был совершенно убит горем, когда потерял его через восемь месяцев после смерти женщины, давшей ему жизнь… Молодой человек избрал профессию литератора и опубликовал несколько статей, заслуживших одобрительные отзывы. Как ни странно, Курбе никогда, видимо, не написал портрет любимого сына»[130].
Гро-Кост, наименее достоверный из биографов Курбе, придал в 1880 году гласности несколько иную версию, высмеяв тех, кто считает, будто такой малоинтеллектуальный художник мог произвести на свет писателя: «У него [Курбе] был сын, умерший двадцати лет от роду. По закону этот внебрачный сын не мог быть признан законнорожденным… Поскольку он не мог дать сыну свое имя, он пытался передать ему свой талант и учил его рисовать. Юноша работал так много, что в один прекрасный день отец гордо сказал друзьям: „Больше мне нечему его учить“. Согласно д-ру Колену [sic!]… сын был выдающимся писателем. Это ошибка. Писатель! Да отец просто отрекся бы от него: ведь ему пришлось бы читать сочинения сына!»[131].
Гораздо более надежно свидетельство Кастаньяри, который действительно видел юношу: «На самом деле этот сын, которого я видел и который очень мало походил на отца, был резчиком по слоновой кости в Дьеппе и никогда не занимался ничем другим. Там он и умер, не достигнув еще двадцати лет»[132]. Кастаньяри познакомился с Курбе лишь в 1860 году, а это доказывает, что художник общался с сыном на протяжении большей части короткой жизни мальчика. Это также дает основания предполагать, что поездка Курбе в Дьепп в сентябре 1852 года могла быть вызвана желанием повидать бывшую возлюбленную и ребенка. Другим слабым связующим звеном между Курбе, Дьеппом и слоновой костью был Поль Ансу, сын дьеппского торговца одеждой, чей портрет Курбе написал в Париже в 1844 году. Дядя Ансу Луи Бельтет, умерший в 1832 году, был резчиком по слоновой кости в Дьеппе, и, возможно, благодаря связям Ансу с представителями этого крайне редкого ремесла сын Курбе поступил в ученики к одному из преемников Бельтета.
Риа утверждает, что, находясь в Орнане зимой 1851/52 года, Курбе получил от Шанфлери письмо с известием, что возлюбленная художника покинула Париж и увезла с собой ребенка. Курбе философски ответил: «Да будет жизнь ей легка, раз она считает, что поступила правильно. Я очень сожалею о своем малыше, но мне не до семейных забот — у меня достаточно дел в искусстве, и, кроме того, я считаю, что женатый человек всегда реакционер»[133].
Еще одно обрывочное документальное свидетельство содержится в письме, адресованном в 1883 году Лидией Жоликлер неизвестному корреспонденту, которого Курбе близко знал много лет и которому неизменно поверял все свои сокровенные тайны. В ноябре 1872 года, остановившись, что нередко бывало, в доме Жоликлер в Понтарлье, Курбе писал портрет хозяина. За работой он болтал с г-жой Жоликлер, и та записала: «…оставаясь со мной наедине, он говорил о своем сыне, которого горячо любил и недавно потерял. Это был прекрасный юноша, умерший в неполных восемнадцать лет»[134].
Все это, вместе взятое, дает очень мало фактов, которые можно признать неоспоримыми, но эта столетняя тайна в какой-то мере прояснена разысканиями, предпринятыми весной 1951 года хранителем Дьеппского музея г-ном Гийуэ по предложению Робера Фернье — председателя общества «Друзей Гюстава Курбе». В муниципальных метрических книгах Дьеппа г-н Гийуэ обнаружил одну — только одну! — запись, которая могла касаться сына Курбе, — запись о кончине в Дьеппе 5 июля 1872 года некоего Дезире Альфреда Эмиля Бине, резчика по слоновой кости, родившегося 15 сентября 1847 года. Он был сыном Терезы Аделаиды Виржини Бине, незамужней, родившейся в Дьеппе 18 апреля 1808 года и скончавшейся там же 7 мая 1865 года. Фамилия отца мальчика не упоминается. Дезире Бине женился 17 августа 1868 года на Жюльетте Леони Блар, уроженке Дьеппа и дочери канатчика из этого же города.
Между этой официальной записью и сообщением Кастаньяри есть лишь одно расхождение: Дезире Бине было в момент смерти около двадцати пяти лет, в то время как сын Курбе умер прежде, чем ему исполнилось двадцать. Все остальные подробности биографии Бине — проживание в Дьеппе, профессия, отсутствие законного отца, даже дата смерти — настолько совпадают с кратким жизнеописанием сына Курбе, приводимым у Кастаньяри, что идентичность этих двух молодых людей может считаться если уж не совсем бесспорной, то вполне вероятной.
Глава 9
Реализм
Видимо, почти все важнейшие «направления» в истории искусства развивались в одной и той же последовательности. Первый из этапов такого развития — восстание против какой-либо из особенностей предшествующей школы, которая с течением времени устарела или выродилась; затем следует период борьбы с приверженцами отмирающего течения и осмеяние их; потом — признание критики и широкой публики и, наконец, завершение цикла
