Изменение формы. Особая книга - Денис А. Сорокотягин
Участие в батлах — это кайф, выплеск адреналина. Теперь я понимаю, что во время подросткового периода мне помог именно адреналин. Кого-то он сковывает, закрывает, делает агрессивным, мне он помогал искать свою идентичность, работал на меня.
После Питера я переехала в Москву. Поступила в магистратуру, нужно было найти жилье (общежитие), обрести социальные гарантии. Магистратура РГГУ все это давала. Был огромный конкурс и сорок вопросов для сдачи вступительного экзамена. Я понимала, что не знаю ничего, что просто не вывезу. Направление «Психология-педагогика ОВЗ» (ОВЗ — ограниченные возможности здоровья) не пользовалось большим спросом, но все равно все бюджетные места туда были забиты. Сдав экзамены, я увидела список со своей фамилией. Я была одной из последних в рейтинге. Но каким-то чудом люди отпали, выбрали другие места для обучения и освободили для меня местечко. Я поступила. Да, признаюсь, я мечтала о научной карьере, о степени, о преподавании в университете. Я многого ожидала от магистратуры, но в итоге разочаровалась. Все то, что я узнала за эти два года, я могла изучить сама, за два месяца. Я понимала, что надо что-то делать, переходить на новый уровень, соединяла в голове возможность частной психологической практики с телесной терапией, которой я в то время плотно увлеклась. Через танец освобождать человека от психологических и физических зажимов. У меня был на тот момент уже большой опыт работы с детьми.
Все банально. Я искала работу и увидела вакансию от Психолого-педагогического центра «Ключи». Центр искал воспитателя. Я понимала, что воспитателем быть не хочу, но могу предложить занятия танцами. И меня взяли педагогом по танцам. В это же время в моей жизни возник и «Танцующий дом». Я посмотрела на сайте, что в Доме до этого преподавали только обычную хореографию, хип-хопа не было. Написала директору и создателю «Танцующего дома» Сергею Фурсову. Ему идея с хип-хопом пришлась по душе. И он взял меня на работу. Но тут случилась пандемия. И все остановилось. Когда карантинный морок рассеялся, мне снова позвонили из «Танцующего дома» и пригласили провести пробное занятие.
Я помню эту первую встречу с ребятами. Тряслись коленки, я честно не понимала, что с ними делать. Тот план, который я наметила у себя в голове, оказался несостоятельным. Ребята не могли повторить простые движения, многие не понимали, где у них находится голова, ноги, руки. Я искала педагогические пути по ходу занятия, отталкиваясь от возможностей и развития каждого ученика. Мы трогали голову, плечи, руки. Это оказалось непросто. Научиться просто себя трогать. Ребята узнавали свое тело, привыкали к нему, налаживали контакт с собой. Ведь если ты настроишь свое тело, ты будешь готов к сонастройке с другим. Телесные практики дают возможности чувствования процессов внутри себя. Например, я могу не только услышать стук своего сердца, но и ощутить, как течет кровь по венам, уловить волновые движения, вибрации.
В «Ключах» у меня детки с умственной отсталостью, аутисты, ребята с ДЦП и ЗПР. Мы также с ними учимся трогать себя, делаем упражнения с мячиками на расслабление. Каждый ребенок работает в своем, личном темпе. Я к этому отношусь спокойно и не требую сверхрезультатов. Для кого-то результат просто прийти на занятие и досидеть его до конца. В «Танцующем доме» в основном дети с синдромом Дауна. В моей группе подростки с 10 до 17 лет. Мальчика, которого ты увидел в сторис, зовут Дима. Он обожает танцы. Педагоги других групп шутят, что Дима нигде так хорошо не занимается, как на танцах. Ученики, особенно мальчики, наверное, влюбляются в меня. Я выгляжу как их ровесница. Они видят во мне родственную душу.
Как же они любят сцену, ощущение концентрации внимания на себе. В «Ключах» у меня есть мальчик, который перед каждым танцем говорит всем: «Я звезда!» — и кланяется. В конце каждого урока я включаю ребятам музыку и предлагаю поимпровизировать. Кто-то повторяет заученные движения, кто-то пребывает в потоке, закрывает глаза, растворяется в танце, сочиняет свою пластическую историю, кто-то, наоборот, ждет внимания и хочет, чтобы только на него смотрели и только ему хлопали. Кто-то танцует лишь в паре со мной, в одиночку просто отказывается, стоит, не двигаясь.
Я работаю с особенными детьми только год. Я в самом начале пути, но уже сейчас могу с уверенностью сказать, что работа с ними дала мне внутреннее спокойствие, выдержку, правильное восприятие жизни. Я перестала драматизировать и раздувать события собственной жизни. Теперь я не гонюсь за трендами. Я нашла свое и теперь просто радуюсь любому микродвижению вперед в жизни своих учеников. Представляете, ребенок не мог сделать и шага, и вот он его делает. Пусть через год, через два, но он идет. Это так много и важно. Этот принцип я пытаюсь переносить и в свою жизнь.
Исполнилась моя детская мечта. Теперь я частный психолог, у меня своя личная практика. Мои клиенты часто не видят своих изменений. А я вижу. Они небольшие, но архиважные. Одна женщина так потерялась в себе, надолго зависнув в эмоциональном раздрае, что даже время от времени могла ударить себя. Теперь она гладит свои руки в разговоре со мной и не замечает этого. Она полюбила и приняла свое тело, а значит, себя. Точнее, сделала первый шаг к этому. Да, это микрособытие, но оно — отправная точка для будущего Преображения.
Сейчас многие проходят разные курсы, скачут от одного направления к другому, но так и не понимают, чего они хотят на самом деле. Они не могут ответить на вопрос: кто я? Мы стали тревожны, депрессивны и суетны. Пандемия вскрыла наши триггеры. У многих моих клиентов я наблюдаю аллергию на усилие. Человек не хочет напрягаться, бежит от долгой, постепенной работы, шаг за шагом, на пути к успеху. Успех достигается долгим усилием в одном направлении. Я
