Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

31 июля в Баку возникла новая власть, так называемая Диктатура Центрокаспия – коалиционное правительство дашнаков, эсеров и меньшевиков, целиком опирающееся на военную силу, на орудия судов Каспийской военной флотилии[49]. Изначально избрали пятерых «диктаторов»: Садовского, Велунца, Тушкова, Лемли, Ермакова, но впоследствии их число все время увеличивалось.

10 августа на срочно созванной Бакинской партийной конференции Степан Шаумян предложил эвакуировать коммуну в Астрахань. Предложение голосовали, и большинство собравшихся высказалось за уход. Следующие три дня ушли на подготовку к эвакуации. Комиссары решили оставить в Баку нелегальные группы и типографию для ведения подпольной работы.

Анастас вызвался остаться нелегалом[50]. Этот факт следует отметить особо. Комиссары обсуждали каждую кандидатуру – кто уходит, а кто остается. На предложение Микояна согласились. Это доказывает, что Анастас хотя и проявил огромную активность в период становления Бакинской коммуны, но в число ее лидеров не вошел. Возможно, это спасло ему жизнь.

На пароходах, отчаливших от пристани 14 августа, Микояна не было. В тот день из порта Баку ушли 17 пароходов, увозивших солдат Красной армии вместе с оружием, всю технику и тяжелое вооружение, рядовых большевиков и, наконец, самих комиссаров. Вместе с Шаумяном были его сыновья Сурен и Левон.

Исход большевиков из Баку был организованным и публичным. Шаумян заблаговременно поместил в газетах несколько статей[51]. Весь Баку знал, что большевики уходят. Выход кораблей был согласован с властями порта. Однако уже на внешнем рейде пароходы были остановлены военными судами Каспийской флотилии и 16 августа под дулами пушек принудительно возвращены в порт.

Члены бакинского Совнаркома были арестованы матросами, подчиняющимися Диктатуре Центрокаспия, и заключены в Баиловскую тюрьму[52]. Шаумяна и прочих большевиков обвинили в измене, предательстве и попытке вывоза ценностей. Было начато следствие военно-полевого суда.

Дальнейшие события осени 1918 года в Баку происходили без участия большевиков: комиссары сидели в тюрьме, отряды Красной армии были разоружены и распущены.

ДОСЬЕ

«Одиннадцатого сентября, за неполных четыре дня до падения Баку, во всех благонамеренных газетах: “Временное положение о военно-полевом суде… Параграф семь: разбирательство дел судом производится при закрытых дверях… Параграф девять: приговор вступает в законную силу немедленно по объявлению его на суде, безотлагательно и, во всяком случае, не позже суток производится в исполнение”.

Чуть пониже извещение “Чрезвычайной следственной комиссии”: “Уголовное дело Шаумяна, Петрова, Корганова, Джапаридзе и др. большевистских комиссаров передано военно-полевому суду и, согласно формулировке обвинения, подсудимые должны подвергнуться смертной казни через расстреляние”.

<…> Около четырех часов четырнадцатого, в субботу, поток обезумевших бакинцев захлестывает пристани. <…> В час, когда всем кажется, что вырваться, уйти никуда нельзя, Анастас Микоян с группой молодых большевиков – среди них и Сурен, несколько дней назад выпущенный на поруки, – распахивают окованные ворота, железные двери».

Дубинский-Мухадзе И. М. Шаумян. – М.: Молодая гвардия, 1965.

РЕКОНСТРУКЦИЯ

1918 год

14 сентября

Баку – Красноводск

Ночь с 13 на 14 сентября Анастас провел на балконе в квартире Джапаридзе. Рано утром его разбудила Варвара Джапаридзе, жена Алеши: «Диктаторы сбежали. Центрокаспия больше нет. В город входят турки»[53]. Не затевая разговоров, Анастас бегом бросился в секретариат Центрокаспия. Была слышна близкая канонада, турецкие снаряды рвались в центре города.

По пути встретился со своей боевой группой. Он заранее создал отряд из шести человек, включая Сурена Шаумяна. Все были вооружены револьверами и гранатами. Давно договорились: если турки войдут в город, а комиссары к этому моменту не будут освобождены, следует напасть на Баиловскую тюрьму и вывести товарищей с боем.

В секретариате Центрокаспия Анастас долго ждал. Контора была пуста, повсюду следы поспешного бегства: шкафы раскрыты, ящики столов выдвинуты. Наконец появился один из диктаторов – эсер Велунц. Судя по поведению и внешнему виду, он тоже собирался в далекий путь. К этому времени Анастас уже знал: английский корпус Денстервиля покинул Баку, пароходы с британскими солдатами ушли в Энзели.

– Пишите распоряжение, – сказал Анастас Велунцу. – Надо срочно выводить из тюрьмы наших людей.

– Не могу, – сказал Велунц. – У меня нет полномочий.

– А совесть есть? – спросил Анастас. – Если мы их оставим, турки их растерзают. Пишите приказ!

Велунц гневно вскинулся:

– Комиссары приговорены к смерти военно-полевым судом!

Анастас выхватил револьвер.

– Вы трус и мерзавец. Если турки убьют наших людей, вина падет и на вас.

Он поднял оружие.

– Пишите приказ. Не хотите освобождать – пишите, что арестованных следует эвакуировать.

– А кто будет эвакуировать? – спросил Велунц. – Никого нет, все уехали.

– Мы, – ответил Анастас. – Большевик Микоян и большевик Левон Шаумян. Так и пишите. И поторопитесь.

Велунц дрожащей рукой написал от руки приказ, тиснул печать. Анастас выхватил документ прямо из-под его руки, перечитал и убежал.

Около 21.00 Анастас вместе с остальными добрался из центра до Баилова[54]. Повсюду слышны были разрывы снарядов, выстрелы и звуки пулеметных очередей. Начальник тюрьмы прочитал приказ об эвакуации арестованных комиссаров и очень обрадовался.

Меньшевики, эсеры, дашнаки и британцы покидают Баку при приближении турецко-азербайджанских войск в 1918 году.

– Слава богу, – сказал он. – Я бы вообще всех выпустил. Турки придут – никого не пожалеют. Но без приказа не могу, нужна официальная бумага.

– Вот бумага, – сказал Анастас. – Выводите комиссаров.

Вместе с начальником они прошли в тюремный коридор. Все обитатели камер стояли у дверей, прислушиваясь к звукам боя. Анастас обнял Шаумяна, Джапаридзе и Корганова (они сидели в разных камерах), кивнул на выход.

Едва выбежали из здания – попали под огонь, поползли вдоль стены. Пули ударялись в стену над головами. Вечером того же дня, 14 сентября, члены бакинского Совнаркома добрались до порта[55].

Бакинские большевики, товарищи Анастаса, заранее известили власти в Астрахани, и оттуда прислали пароход «Севан» специально для эвакуации членов Совнаркома. Однако уже в бакинском порту пароход был реквизирован матросами Диктатуры Центрокаспия. В результате члены бакинского Совнаркома и несколько сопровождающих большевиков, включая и Анастаса, погрузились на пароход «Туркмен», и утром 15 сентября пароход отплыл из Баку. На том же судне город покинули около 600 беженцев.

Книга Сурена Шаумяна «Бакинская коммуна», 1927 год. Библиотека Администрации Президента РФ

Фото А. Полосухиной

Уже находясь в открытом море, Анастас узнал, что капитан «Туркмена» изменил курс и направил судно не в Астрахань, а в Красноводск – порт на восточном берегу Каспийского моря. От кого именно исходила инициатива идти вместо Астрахани в Красноводск, историки до сих пор спорят. Однако в распоряжении авторов оказалось уникальное свидетельство, способное пролить свет на эти события: книга Сурена Шаумяна 1927 года