Светоч дружбы. Восточный альманах. Выпуск четырнадцатый - Михаил Иванович Басманов
В феврале 1922 года мать и дочь с советскими паспортами отправились в дальний путь. Варваре Дмитриевне думалось, что она уезжает ненадолго. Ей давно хотелось посмотреть Японию, познакомиться с ее искусством, освоить технику литографии, которая, по ее словам, «лучше других видов творчества помогает приблизить искусство к народу, сделать так, чтобы искусство само шло к нему, а не покоилось лишь в музеях».
Путь в Японию лежал через Лондон — от него до Йокохамы морское путешествие продолжалось пятьдесят два дня.
«Было веселое майское утро, когда мы входили во Внутреннее японское море, это „озеро“, усеянное бесчисленными островками, — вспоминала Бубнова свою первую встречу с Японией. — Мы не сходили с палубы, восхищаясь картинами, беспрестанно сменяющимися перед нами. Каждый островок имел свою особенную форму, часто причудливую, „неконструктивную“. Некоторые казались лишь камнями, когда-то выброшенными из недр земли и теперь покрытыми зеленым ковром деревьев и трав. Другие были как зеленые скалы. Невольно возникал вопрос: живут ли там люди, и если живут, то как и чем? И вероятно, обитают на этих чудных островах отважные рыбаки, паруса которых то розовеют, то белеют в голубом воздухе. А может быть, это только феерические декорации, выставленные здесь для привлечения туристов?
Но вот и острова побольше; они приближаются; видны поселки, видны и люди — такие маленькие и такие четкие в это майское утро. Видно даже, что в поселке праздник: пестрые кимоно — синие, голубые; видна процессия; на высоких жердях трепещут в небе цветные лоскутья. Лишь позже я узнала, что на островах был праздник мальчиков и что пестрые лоскутья — бумажные карпы. Это было для меня как в сказке. А вода переливалась всеми оттенками, от жемчужных и голубых вдали и до синих и изумрудных у берегов, там, где зелень свисала над самой водой».
И все же не скоро привыкла она к Японии. «После широты и величия океанов масштабы земли всегда кажутся мелкими, а движение по ней шумным. Этот удручающий контраст особенно поражает, когда прибываешь на острова Японии… Первое время угнетал меня Токио, который не был похож на город: бесконечные серые заборы, за ними — серые дома, которые точно поворотились к улице и к жизни спинами. Угнетал лабиринт узких, одинаковых улиц, в которых я боялась заблудиться. Угнетали дожди начавшегося вскоре „нюбая“, серое небо, сырость», — писала она.
Но Варвара Бубнова была слишком деятельной натурой, чтобы поддаваться настроениям и предаваться безделию. Уже в сентябре того же, 1922 года она представила свою первую в Японии картину «Осень в родных краях» — знакомый по памяти пейзаж берновского парка — на выставку «Никкакай», авангардистски настроенных художников европейского направления, а в октябре напечатала статью «О направлениях в современной русской живописи» в журнале «Сисо» («Мысль»). Статья была замечена молодыми японскими художниками, организаторами группы «Санка индепендент», и Бубнова получила предложение участвовать в их первой выставке, состоявшейся в ноябре 1922 года. Начало творческому содружеству с японскими художниками было положено.
Как отметил известный японский художник и искусствовед Косиро Онти в книге «Современная японская гравюра», Бубнова приехала в Японию в то время, когда там начало развиваться движение за новое искусство. Варвара Дмитриевна, хорошо знакомая с современными направлениями в европейском искусстве, очевидец и участница художественной жизни послереволюционной России, щедро делилась своими знаниями с молодыми ищущими художниками, оказав на них большое влияние. Об их уважении к ней свидетельствует тот факт, что в названии художественного объединения МАВО, сыгравшего значительную роль в истории японского движения за «новое искусство» и названного по имени его главных участников, под буквой «В» значилась Варвара Бубнова. В эти годы — годы общедемократического подъема в Японии, многие талантливые художники, искавшие недавно применение своим силам в авангардистских экспериментах, по логике вещей присоединялись к движению «За пролетарское искусство». Значительная часть членов МАВО вместе со своими единомышленниками из более левой группы «Дзокэй» образовали новое художественное объединение «Санка», в которое вошла и Бубнова. Ее дружба с известными прогрессивными художниками — Томоэ Ябэ, Масаму Янасэ, Токи Окамото, Макото Уэно, Тадасигэ Оно — продолжалась многие десятилетия. Пожалуй, нет ни одной книги по современному искусству Японии, где бы с уважением и благодарностью не упоминалось ее имя.
Очутившись в Японии, Варвара Дмитриевна решила изучить японскую технику печати. Она поступила в Токийское художественно-промышленное училище — здесь изучали не столько художественные приемы, сколько способы полиграфического воспроизведения различных видов пластических искусств. В нем можно было научиться всему, «начиная с фотографии, кончая типографией». Варвара ходила сюда на протяжении трех лет как гостья-ученица и почти бесплатно пользовалась советами преподавателей, мастерскими и материалами. Впоследствии она всегда с благодарностью будет вспоминать своих учителей и соучеников. «Отношение ко мне, — писала она много лет спустя, — было не только внимательное, но и самое дружественное. Без этого я бы не могло справиться с моими работами, едва понимая японский язык. Конечно, первое время я делала все наоборот».
Варвара перепробовала в училище все виды техники художественной печати и, наконец, остановилась на литографии, простейшей, как ей тогда казалось, и самой близкой к рисованию.
Здесь необходимо сделать небольшое уточнение. Слово «литография», берущее свое начало от двух греческих корней «литос» — «камень» и «графо» — «пишу», по своему основному значению предполагает печать с камня, на который мастер-литограф переносит рисунок, сделанный художником, или сам художник наносит его особым литографским карандашом (автолитография). Но наряду с этим существует техника, также называемая автолитографией, при которой художник рисует не на камне, а на цинковой пластине.
Освоением именно этой техники и занялась Бубнова, хотя в Японии литография имела не художественное, а прикладное значение — этим способом печатались открытки, виньетки, денежные знаки.
Японские друзья не одобряли ее интереса к литографии. В Японии в это время была в моде живопись маслом, пришедшая с другими западными нововведениями из Европы. Для того чтобы ею овладеть, молодые художники специально ездили во Францию и Германию. Поэтому многим казалось странным, зачем Бубнова, вместо того чтобы работать маслом, занимается малоинтересной литографией.
Не раз откровенно высказывал ей это Масао Ёнэкава, с которым они были в дружеских отношениях, он убеждал ее, что уж если заниматься гравюрой, то гравюрой по дереву. Но Варвара Дмитриевна была непреклонна. Во-первых она считала литографию, как и любой вид гравюры, более демократичной, чем живописную картину, которая, в силу того что она создана в
