Фронтовой дневник (1942–1945) - Василий Степанович Цымбал
Вообще о колхозах не желают слышать не только литовцы-кулаки, но и польские крестьяне, которые живут гораздо беднее, имеют плохую песчаную землю и пекут хлеб не из чисто ржаной муки, а пополам с картошкой. Я также не заметил, чтобы литовские кулаки и польские крестьяне радовались, что они принадлежат теперь к Советскому Союзу. Советская власть здесь пока имеет своеобразные формы: в Литве (в сельской местности) ее вообще не чувствуется. Здесь есть вместо председателей сельсоветов – старосты. Это обычно самые богатые и почетные кулаки. Сельсоветы отсутствуют. На польской территории (теперь Западная Белоруссия) в районах, граничащих с Литвой, существуют и председатель сельсовета, и староста. На практике я убедился, что председатель сельсовета, обычно бедняк, является помощником старосты, который, как правило, имеет дом под цинковой крышей.
С восхода солнца подул резкий ветер. Пришлось в шапке опустить уши. Затем повалила больно секущая крупа, которая сменилась крупным снегом. Часа через два снег сменился дождем. Мы продолжали идти, мокрые и усталые. Я еле передвигал ноги. Хотелось есть, т. к. мы ели в 5 часов утра, а было уже часов 5 вечера. Я уже отставал, но мы торопились, т. к. нам засветло нужно было попасть на первую нашу контрольную точку от «Изолятора», а до нее еще оставалось 10 км. В Калварии мы свернули и поехали другим трактом, ведущим на шоссе Каунас – Гродно. Здесь движение было меньше. Скоро стало темнеть, и уже через час мы ехали под дождем в сплошной темноте, еле различая дорогу. Шлейфа увидеть было нельзя, и мы стали останавливаться у каждого придорожного дома и расспрашивать, куда нам надо ехать. Несмотря на «не понимаю» или «плохо понимаю по-русски», мы, ничего не добившись, продолжали поиски. Так мы попали в психиатрическую лечебницу, которая находилась в 6 км от Калварии. Наконец, в одной избе один прилично одетый, хорошо выбритый мужчина растолковал, что нам надо ехать еще 3 км до костела. Там у костела и живут телефонисты. Наконец, мы приехали. Телефонисты жили у псаломщика. За стеной стоял орган. Во дворе был деревянный костел, вроде сарая. Псаломщик принял нас приветливо. У него мы и ночевали. Я готовил ужин. Псаломщик помогал. Мне пришлось поспорить с сержантом Алексеевым. Он сказал: «Ужин не надо делать. Люди устали и есть не хотят. Согрейте чай».
Но я видел, что люди хотят жрать, а не пить чай. Букалов сказал: «На кой черт вода? Я всю дорогу пил воду из речек, озер и в хатах». Я пошел к комвзвода и сказал, что буду готовить ужин, а не чай: «Алексеев наелся хлеба со сливочным маслом, так ему пить хочется. А люди масла не ели. Они хотят жрать». Алексеев услышал и прибежал взбеленившись: «Вечно вы суетесь со своим длинным языком, куда не нужно. Кому какое дело, что я ел?» Я сказал ему, что командир должен думать прежде всего о людях, а потом о себе, и пошел готовить ужин, который в 11 часов ночи был готов и с удовольствием съеден до последней капли.
После ужина все повалились спать на солому в кухне псаломщика.
Утром пришел патер314. В костеле началось богослужение. Мы поехали дальше. Собственно, поехало имущество, а мы пошли. В первый день мы прошли 40 км. Теперь нам предстояло сделать 36. Но лошади и люди устали, погода была скверная, выехали мы позже часа на два, и нам нужно было торопиться. Через 2 часа мы были на «Аисте», где задержались на полчаса и так же, как и на первой точке, оставили двух человек вместо бойцов сменяемой нами части. Под вечер мы были в Симно. Здесь мы тоже оставили двух человек, покормили лошадей и сами погрызли хлеб. Хлестал дождь, но нам нужно было проделать еще 14 км до станции Пашня, где можно было заночевать, и мы отправились туда. Через час нас догнал на паре прекрасных ливонских лошадей315 сержант сменяемой нами части. Он ехал на Пашню и дальше за своими бойцами, был пьян и весело погонял лошадей. Часть наших людей он забрал к себе на подводу. По дороге он рассказал нам, что в Литве можно каждый день пить самогон, есть копченую свинину, сало и ездить на прекрасных лошадях. Но это надо уметь. Вскоре он нам это доказал на практике. Навстречу ехал литовец с двумя женщинами. Был на базаре в Алитусе (км за 20). Сержант взял винтовку и выскочил навстречу подводе.
– Стой, – крикнул он, поднимая винтовку. – Откуда едешь?
– Еду с базара домой.
– Поворачивай лошадей и вези солдат на Пашню.
Просительный голос хозяина, плаксивые голоса женщин. Сержант вскакивает в подводу, помогает поворачивать и погонять лошадей и вскоре догоняет нас. Таким же образом поворачивается другая пара лошадей. Для большей убедительности сержант пару раз стреляет вверх.
– Иначе вы пропадете здесь, – резюмирует он, глядя на наше недоумение.
Какой-нибудь десяток километров мы проскочили за час. Остановились частично в комнатке контрольного поста, частично в комнате ж. д. сторожа, который жил здесь же. Я у сторожа приготовил ужин. К этому времени подъехал наш основной состав во главе со старшим сержантом Суворовым. Они разъехались с нашим «Маяком», проехали 2 км дальше и долго блуждали под дождем по грязи, пока не заставили одного литовца привести их прямо на контрольный пункт. Пример старшего сержанта нас кое-чему научил. На другой день мы отправились как обычно, а старший лейтенант и сержант Алексеев пошли к старосте и скоро догнали нас на паре хороших рысаков, на которых мы и добрались до Алитуса. Оставив еще 2 человек в Алитусе, мы продолжали путь к «Шомполу» и уже бесцеремонно садились на попутных лошадей.
