Записки на память. Дневники. 1918-1987 - Евгений Александрович Мравинский
Аля долго не могла проснуться. Вечером заходили к Дервизам насчет машины в Ленинград (о Соловках, о нобелевской речи, о Рабиновиче). Татьяна озабоченная. Дома две партии шахмат и урок «эндшпилей»: король + пешка, король + ладья. 12 часов ночи — звон струйки…
30 августа.
Среда. Неожиданно — утром весь в немощи. Наверное, результат ледяной столовой. После завтрака — лежу. День синий, холодный, в ледяном ветре. Аля — с флейтой: сонаты восьмилетнего Моцарта! Сквозь дрему слушал, как музыка струится подобно кристальному ручью: прихотливая, сверкающая, неудержимая, своевольная и вместе несущая великую закономерность единой причинной связи и страстности. <…>
Аля — в магазин, купить рубашку бате. Я лежу. Обедать не пошел. Аля одна там. После обеда вместе пошли к бате, снести подарок. Не застали. Сидящей на солнечной веранде старушке оставили пакет и записку. На обратном пути — долго у пруда в парке против беседки (до рынка — Аля за булкой, я на солнце на камушках). Яркая синева неба. Бездонной чистоты воздух. Многоцветность зелени деревьев. Переливчатая рябь на воде, холодный ветерок шевелит купы серебристых ив, но солнце сильно греет. Чувствую себя немного лучше. Соседка по скамье с остроухим, трогательно преданным ей, Мурзиком. Печальный старик, присевший неподалеку на пеньке. <…>
Вечер у Синёвых, предлагают машину в Ленинград. Аля подтапливает <…> В город едем 5-го или 6-го.
31 августа.
Четверг. Слабоват, но здоров. Алины утренние труды: готовит завтрак, моет посуду, топит печку. В 10.30 уехала в Нарву за подарком для Петра Васильевича. Один… сел записал дни. День опять чистый, синий, очень холодный, но тихий. Чудесным образом Цуц обернулся молниеносно; вернулась в 11.30! Как раз в момент, когда закончил эти строчки. Перед обедом — за газетами и на почту, Аля — открытку Евгении Васильевне. Дома — анализ партии. Аля — спать, я ненадолго тоже. Потом 2 и 3-я ч. Пятой симфонии Чайковского. В 5 часов обсуждение спортивных новостей из Мюнхена. Вместе в магазин, занесли авоську домой и — на море. Здесь говорливо и сине. Яркое солнце, северный крепкий ветерок, цепочка курчавых облаков, уплывающая за горизонт. До слез люблю покой уходящих облаков… Игры псов. Тетка рядом: «Пилат, ко мне, Пилат, ко мне!» Так прозрачен воздух, что ясно виден северный мыс Нарвского залива.
7.30 — дома. Аля чинит цепочку. В 8 час. внезапное появление благословенной и родной Анны Максимовны. Любуется в окно на пылание заката. (О Нине Черкасовой, о Наташе и Леше Животовых, об Осиновой роще, о Волчонке и его добре, о Болотине, собирающемся открывать музыкальную школу в своем доме [в Усть-Нарве]).
Приход Копеля. Сергей отвозит Анну Максимовну. Вечер согласований вопроса дымоходов в будущем доме. <…> Сергей приглашает зимой.
1 сентября.
Пятница. Завтракаем дома; я опять полуболен (что за самочувствие: не то грипп сидит, не то, может быть, воспаление легких?). Аля — с флейтой (смешная пьеска Кванца). Обедать пошла одна. По дороге купила продуктов. Оставшийся день жуем газеты, «Огонек». Дома тепло, почти жарко, но сыро. День ясный, но очень холодный. Не выходил. Вечером Аля долго внушала мне (ключ) мудрости на будущее…
2 сентября.
Суббота. Пасмурно. Но зато потеплело немного. День посещений. Утром Жордания. В сумерках появился бледный и слабый Ефим, только что выписавшийся из больницы. Ходил смотреть на закат. Невеселое ему предстоит житье. Но не сетует и мужествен, хотя грустен и все понимает. Ушел в одинокий свой дом. Уже по темноте пришли Василий Платоныч с С. Конст. с непонятными вопросами от Берловича, наверное какие-нибудь пакости с переносом концерта и репетиций: приезжает амстердамский оркестр. Ефим сообщил о приезде завтра Мариса (?!). В этой связи Аля срочно уложила чемодан… <…>
В 5.30 ходил в церковь. Как и хотелось, приближаясь к ней, послушал матушкин звон… Поставил свечечки. В церкви сумеречно, теплятся огоньки лампад, шесть «платочков» кланяются, крестятся, одинокий матушкин голос на клиросе, подпевающий ей батюшка, распахнутые царские врата в дымке ладана… Молитва о здравии души и тела, благе Али, о ниспослании сил… Прощальный разговор с матушкой у церкви: пришел проститься — увижу ли еще?.. А шел не очень легко: слабость, потливость. Обратно, правда, легче. Дома застал Алю за флейтой. Но занималась недолго, пришел Ефим. Аля кормила весь день: кашка, колбаса, кофей — сытно и уютно. Ночью дважды вставал, чаевничал и переваривал возможные варианты филармонических пакостей…
С вечера поднялся ветер, шумит и ночью.
1973
Дом творчества кинематографистов «Репино»
18 марта.
Воскресенье. Вчера не уложили моего чемодана: у Али был концерт с Рождественским. Кроме того, оба испытывали отвращение к процессу сборов. Поэтому выехали с Володей только в 4 часа сегодня. До оскомины знакомая дорога, грязный снег, встречные «воскресные» «Волги». 5.30 — прибыли.
Большая двойная комната. Зябко, пусто, безрадостно и безразлично… В столовой — чай, Норка Бейлис. Раскладка. В 8 часов кино. Французская картина про жену, сделавшую косметическую операцию лица, ставшую красавицей, и про мужа, застрелившего за это хирурга… Последний кадр: лицо жены, смотрящей вслед самолету, уносящему ее счастье, любовь и будущее… Странно было вспоминать о людях, мечтающих о Будущем существовании. После сеанса знакомый стеклянный коридор с приникшей к окнам ночной тьмой и слабо озаренный изнутри дома снегом… Приступ отчаяния, тоски, одиночества: бежать… но некуда бежать сегодня… Умные утешения Норки.
19 марта.
Понедельник. После завтрака — в аптеку. Голубой день. Иду бережно: медленно, шаг за шагом, т.к. не только отучился ходить, но и просто дышать. После 2-х месяцев сидения в комнате морозный, чистый воздух воспринимается как прямая опасность ожога. <…> Из аптеки пошел кружной тропкой, а придя, сидел на солнце у входа в Дом среди немыслимых «прикиношных» дам и Норки.
Солнце уже сильное. С огромных сосулек под окнами струится частая капель. Воркуют голуби. После обеда вновь в аптеку. <…> По-весеннему тревожно вечернее солнце, зелень осиновых стволов, багрец кустов [нрзб], холодный ветерок, брызги от машин… Встреча у аптеки с дядькой, срывавшим почки осины. Вечером кино «Земля до востребования» (фильм о нашем разведчике). Повсюду здесь, в Доме кино, сквозняки и что ни помещение, то другая температура, опасаюсь простуды…
20 марта.
Вторник. Ночью почти
