Королевы Крестовых походов - Элисон Уэйр
Расположенный на двух островах посреди озера Лидс перейдет от Элеоноры к следующим королевам Англии. Сегодня он считается одним из красивейших замков в мире. Элеонора провела в нем обширные строительные работы. На меньшем по размеру острове она воссоздала цитадель, или глориетту. Это слово означало «маленькая комната» или павильон в роскошной резиденции или парке. На первом этаже глориетты Элеонора разместила главный зал, а на втором и третьем – часовню и покои. Проточная вода поступала в замок по трубопроводу. Покои короля находились в башне за мостом с барбаканом, соединявшим два острова. На берег вел другой мост, защищенный барбаканом и надвратной башней. В окрестном парке, где Элеонора охотилась, находились сады, пруды с рыбой, мельница и виноградники. Королева выращивала в Лидсе черный виноград, из которого в 1290 году велела приготовить вино.
Тем летом Эдуард и Элеонора навестили в Эймсбери Алиенору, которой нездоровилось. Элеонора Бретонская была принята в монастырь в марте. В 1304 году ей предстоит возглавить аббатство Фонтевро. Алиенора убедила Эдуарда, что Марии пора вступить в общину. Сильная воля вдовствующей королевы возобладала даже над Элеонорой, которая согласилась «с трудом» и не без протеста, поскольку ее дочери было всего шесть лет. 15 августа 1285 года, в праздник Успения Пресвятой Богородицы, Мария и тринадцать девочек благородного происхождения, облаченные в белые одежды, были посвящены Богу в присутствии Эдуарда и Элеоноры, Алиеноры и всех королевских детей. Эдуард подарил каждой девочке по кольцу с сапфиром. Элеонора, по-видимому, остро переживала потерю дочери и затаила досаду. Впоследствии она позволила своим должностным лицам отобрать у Эймсбери права на пользование лесом, как прежде лишила другие религиозные обители земель и привилегий.
Эдуард назначил Марии ежегодное содержание в размере ста фунтов стерлингов (£74 тысячи) и выплаты на покупку одежды. Он снабжал ее дровами, вином и даже драгоценностями. В приорате ей выделили отдельные покои, где отец несколько раз ее навещал. Мария умоляла присылать ей весточку с каждым посыльным, чтобы успокоить ее сердце.
Марии пока предстояло завершить образование под руководством монахинь. Она могла принести монашеские обеты не ранее декабря 1291 года, когда ей исполнялось двенадцать лет – самый юный возраст, допустимый для принятия монашества. Мария слишком любила земные блага и явно не испытывала религиозного рвения. Она увлекалась азартными играми и часто покидала обитель, чтобы посетить двор и повидать семью. Когда Эдуард и Элеонора переехали в Винчестер после посвящения дочери Господу, а король встретился с баронами и провел турнир и круглый стол, Мария присоединилась к ним.
Элеонора и Эдуард встретили Рождество в Эксетере вместе с дочерьми Элеонор, Иоанной и Маргаритой. На новый, 1286 год Эдуард подарил Элеоноре золотую чашу и золотой кувшин-питчер, украшенные эмалью и драгоценными камнями. Безусловно, это были самые дорогие ювелирные изделия, которые он приобрел в том году.
23 января 1286 года на обратном пути в Лондон семья навестила Алиенору и Марию в Эймсбери. Вероятно, Мария с завистью смотрела на шелковые платья с серебряными пуговицами – наряды, которые ей отныне были запрещены и в которых щеголяли ее сестры. Эдуард пообещал матери, что если она вступит в религиозный орден, то сможет сохранить все владения в Англии и Гаскони до Михайлова дня 1287 года и всю жизнь владеть замками, землями и доходными домами.
Эдуард теперь сосредоточил внимание на Гаскони. Прошло семь лет с тех пор, как он в последний раз посещал герцогство, поскольку был занят войной с Уэльсом. Теперь Филипп IV, новый король Франции, настоятельно просил его наведаться в Гасконь ради поддержания мира. Рассудив, что в Англии и Уэльсе установился относительный порядок, Эдуард решил на время переехать в Гасконь и править оттуда. Предполагалось, что Элеонора будет его сопровождать, однако их дети оставались в Англии, лорд Эдуард – в собственном доме, а его сестры – на попечении Юстаса Хэтча, который служил королю и королеве.
Той зимой Элеонора снова почувствовала себя плохо, и для нее закупили лекарства. В феврале они с Эдуардом навестили детей в Лэнгли, прежде чем вернуться в Лондон. Позже в том же месяце Элеоноре по-прежнему нездоровилось. В марте, надеясь, что святое заступничество вернет ей здоровье, королева отправила в церковь восковую свечу в свой рост, чтобы ее зажгли в святой усыпальнице.
Посетив весной Квенингтон, Эдуард в марте наведался в Эймсбери. Уезжая, он взял с собой Марию, и она в течение месяца находилась при дворе в Винчестере. Возможно, девочке было трудно приспособиться к новой жизни в приорате, потому что в мае она провела еще один месяц в кругу семьи, на этот раз в Дувре. Когда ей пришло время возвращаться в Эймсбери, мать позаботилась, чтобы дочь ежегодно получала пятьдесят марок (около £24,5 тысячи) в дополнение к прежнему доходу.
Король и королева вернулись в Вестминстер, где Эдмунд Корнуоллский был назначен регентом. Когда 13 мая Элеонора с Эдуардом в сопровождении большого кортежа садились на корабль в Дувре, королева, которой исполнилось сорок четыре года, снова ожидала ребенка. Алиенора планировала пересечь с ними море и навестить родственников в Савойе, прежде чем принять монашеские обеты, но нет никаких свидетельств, что она осуществила свое намерение, хотя она приезжала вместе с внучками попрощаться с королем и королевой.
Королевский флот пришвартовался в Виссане. В конце мая прекрасный Филипп IV приветствовал их в Амьене, где Эдуард принес оммаж за Гасконь. Филипп сопроводил супругов в Париж; там, в аббатстве Сен-Жермен-де-Пре, они провели два месяца. Короли устраивали пиры в честь друг друга, а Элеонора купила драгоценности для дочерей и отправила подарки домой вместе с короной и другими подношениями, которые получила во Франции. В июле она снова почувствовала недомогание, что, возможно, задержало их с Эдуардом отъезд в Гасконь.
7 июля 1286 года «эта щедрая и набожная фурия, Алиенора, королева Англии, мать короля, принесла обеты и приняла монашеское облачение в Эймсбери в день перенесения мощей святого Томаса, архиепископа Кентерберийского»547. «Она сняла венец с головы и драгоценный пурпур с плеч и вместе с ними [отринула] все мирские устремления»548. Алиенора дала обеты бедности, целомудрия и послушания, хотя обет бедности не сулил для нее тягот, ибо она просила папу «об особом разрешении
