Фронтовой дневник (1942–1945) - Василий Степанович Цымбал
Когда мы отправлялись и шли на вокзал 6 км, лил дождь. Шинель мокра и сейчас.
Капитан Сущинский предложил нам выбор: полк, батальон, рота, мы выбрали отдельную экспедиционную роту связи. Едем туда 6 человек: я, Загуменников, Морев, Матаров, Попов, Арутюнян. Капитан Романов тоже посоветовал ехать в роту. На этом мы и остановились. Уже заготовили документы. Едем завтра.
25 мая 1944 г.
Вчера после обеда мы уехали в Гатчину в отдельную телеграфную экспедиционную роту. Километров 15 шли пешком, а затем за нами приехала машина и подобрала нас на дороге. Приехали в Гатчину около 10 часов вечера. Остановились вблизи сожженного царского дворца, на том же квартале. Сразу же нас отвели к врачу и сделали медосмотр, потом каждого вызывал командир роты лейтенант Мирошников, бывший аспирант-химик. Беседовал очень внимательно. Меня он спросил: «Расскажите, где и как вы служили?» Я рассказал подробно и сказал, что дело связи знаю относительно. Он сказал: «Боюсь, что вас заберут, как учителя». Я рассказал о своих политбеседах, политинформациях, партработе. Он сказал, что учтет мои способности и наклонности. Очевидно, меня отправят работать на точку.
Ночевали мы на полу в теплой комнате. Старшина дал нам подстелить тулупы. Спалось хорошо, но проснулся я с головной болью. Завтракали в десятом часу и очень хорошо, нужно сказать. Суп с консервами, морковью и картошкой, на второе жареный картофель, чай, 300 гр. хлеба. Обед будет с 5 до 6 ч. вечера. Здесь кормят 2 раза в день.
После завтрака ходили в баню. Вымылись хорошо, с паром, вениками и мочалками.
Ждем назначения. Сейчас 12 часов дня. По дороге из бани я купил целую пачку паршивеньких открыток за 8 рублей. Сейчас думаю сообщить свой новый адрес.
Гатчина – красивый городок с замечательными парками. Лучшие дома и дворцы сожжены и разрушены немцами. До сих пор здесь стоит холод. На деревьях только распускаются листья.
27 мая 1944 г.
Позавчера после бани, до и после обеда занимались колкой и рубкой дров. Вчера вскапывали огород и делали гряды. Сегодня ребята занимаются посадкой лука и сеют морковь, а я на контрольной [станции], дежурю у телефона.
Вчера меня познакомили с приехавшим сюда из Волосово командиром 2‑го взвода лейтенантом Литвиновым, куда меня зачислили. Командир взвода учился в Северо-Осетинском пединституте. Сам из Ардона. Мы знаем с ним общие для нас места и учились чуть ли не в одном институте. Он естественник. Хотел вчера забрать меня к себе на точку, но командир роты решил оставить меня до 1‑го здесь. Вчера вечером я ходил по линии, принимал профиль, знакомился с предстоящей работой. Водил меня и объяснял мой напарник, работающий здесь с начала войны, молодой парень Генька Кореньков. Ходили мы с ним часа два и вернулись в десятом часу. Сейчас же сообщили об аварии, и мы пошли самым быстрым шагом к 70‑му столбу – 3,5 км. Я запарился, старался поспеть за Кореньковым. Оказалось, что повреждение на соседнем участке. Пока мы пришли, его уже устранили. Был прострел бронзового провода осколком от подорвавшейся мины. Кстати, в кабельном ящике скворец свил гнездо, и самка уже успела насидеть яйца. Мы этого не знали, гнездо вытянули, и яйца разбились. Кореньков сознался, что он не был здесь уже целый месяц.
Здесь мы увидели, что 4‑й столб от 70-го, стоящий на торфяном болоте и имеющий болотное крепление, пошел в сторону и повис на цепочках. Мы решили прийти сюда утром и устранить недостаток. Вернулись домой мы около 12 часов ночи. Я устроился спать на полу на своих портянках и, засыпая, послушал последние известия. Войска союзников в Италии захватили более 12 тыс. немцев в плен, соединились с войсками плацдарма Анцио и находятся в 40 км от Рима.
Сегодня утром, в восьмом часу, мы с Кореньковым снова пошли к 70‑му столбу, сделали 2 оттяжки и 4 столба. Я выстирал свои портянки, умылся в озере, и мы пошли домой не спеша и о том о сем разговаривая. Было солнечно и приятно. Я смотрел на цветы болотные, на недавно распустившиеся свеже-зеленые листочки березы и на развертывающиеся почки липы. У обочин зеленела свежая трава. Я радовался, что имею возможность идти свободно, без муштры, без окриков и наблюдать природу.
Когда мы пришли, уже все позавтракали. Повар заявил, что мы поработали, поэтому он покормит нас как следует. Он налил мне 1,5 литра супу с картошкой, макаронами и консервами, после этого положил гр. 500 рисовой жирной каши. Завтрак я закончил кружкой чаю и наелся, что называется, вдоволь.
Результаты питания начали сказываться на организме. Сегодня мне уже снились девушки. Одна из них трогала меня за член, а я залезал ей под юбку и трогал за волосы на лобке, удивляясь, что девушка без трусов. Мы готовились продолжить все это, но нам мешали проходившие люди. В прошлой части таких снов я не видел и никаких плотских позывов не ощущал, как будто у меня все атрофировалось. Сейчас начинаю оживать.
Здесь на краткосрочных курсах минометчиков я встретил Герасимова из 2‑й роты ТСБ262 (откомандирован месяца 2 назад), он мне сообщил адрес Полякова и сказал, что его забрал к себе ординарцем Шкуропат. Тут же в Гатчине находится и Батицкий.
Сижу один в комнате. За окном ревут самолеты, которые базируются рядом с нашим отрядом. Хочется почитать что-нибудь основательное.
Работа, видать, будет нетрудная. Надо только много и быстро ходить. Полагается ежедневно обходить всю линию, а она на моем участке имеет 8 км. Летом это неплохо.
28 мая 1944 г.
Письмо Тамаре:
Родная Тамара! Сейчас шестой час утра. Светит солнце. Поют проснувшиеся птицы. Я на дежурстве. Наконец, кажется, установилась весна. Вчера я дважды выходил на исправление линии. Прошел не менее 15 км на вольном воздухе. Я работал на столбах, слушал
