Монстры с человеческим лицом: психология преступлений с предисловием Михаила Бажмина - Елизавета Сергеевна Павлова
Социокультурная среда Америки 60–70-х годов лишь подливала масла в огонь. Всюду была пропаганда насилия и свободного секса, на каждом углу стояли киоски с фильмами для взрослых.
Помимо этого, война во Вьетнаме наложила свой отпечаток на общественно-нравственные устои, принеся в семьи вместе с синдромом комбатанта психические болезни, насилие и жестокость.
Все эти факторы в совокупности с присущими Теду с самого детства застреваемостью в негативных эмоциях, чрезмерной демонстративностью и нестабильностью эмоциональных состояний, породили убийственный микс и привели к необратимым и страшным последствиям.
Если перенести историю Теда на предложенную мной модель формирования ранних дезадаптивных схем и соответствующих им деструктивных стратегий поведения, складывающихся в цикл насилия, то это будет выглядеть так, как представлено на рисунке ниже.
Рис. 5. Модель формирования тяги к совершению преступлений у Теодора Банди.
Учитывая все факты биографии Банди и особенности его личности и поведения, можно предположить, что с молодыми женщинами он убивал свой детский кошмар незаконнорожденности, поставившей непроходимую стену между ним и обществом, невыносимую боль борьбы за вечно ускользающую от него мать и зависти к своим братьям и сестрам – ведь его мать была так счастлива, когда родила их, а его рождение было позором всей семьи и фактом, который всем хотелось скрыть. Дезадаптивной стратегии бороться со своей болью через насилие он мог научиться в доме Коуэллов, где провел много времени, пока его мать не вышла замуж и не покинула родительский дом. Ведь не без оснований можно предполагать, что ярая религиозность семьи Коуэлл, их радение за высокую мораль и нравственность были только ширмой, за которой скрывались лишенные сочувствия отношения между близкими людьми в доме, где мать принуждали называть себя сестрой своего сына, где дедушка поднимал руку на домочадцев, а бабушка страдала от депрессии и агорафобии. Я полагаю, что именно у Коуэллов Тед научился ставить ширму добропорядочности и высокой нравственности, скрывая садизм и жестокость, которые стали неотъемлемой частью его больного сознания.
Не нужно даже упоминать, что в детстве маленький Тед мучил беззащитных животных, разрывая пополам полевых мышей. Это классика жанра, первые страшные звонки психики о том, что ребенок учится справляться с внутренним напряжением, причиняя боль другим. Потом он заберет эту практику во взрослую жизнь, только его жертвами станут люди. И чем выше будет его напряжение, чем сильнее переживаемый стресс, тем масштабнее будет его жестокость. Так, после длительного накапливания напряжения в тюрьме и двух побегов, он яростно расправился сразу с четырьмя девушками общежития Кай-Омега, двух из которых убил, и еще с одной девушкой в нескольких кварталах от кампуса. Заколдованный круг насилия, по которому он двигался, требовал этой разрядки, и никто не мог его остановить.
После оглашения Банди смертного приговора, судья Эдвард Коварт неожиданно для всех вдруг обратился к нему с очень личной и глубоко прочувствованной речью: «Позаботьтесь о своей душе, юноша. Я говорю это совершенно искренне – позаботьтесь о своей душе! Здесь в зале суда перед нами развернулась настоящая трагедия, когда все мы наблюдали на вашем личном примере бессмысленно растоптанную человечность. Вы умный молодой человек, вы могли бы стать блестящим юристом, и я был бы рад работать с вами, но вы выбрали совсем другой путь. Я не испытываю к вам ни малейшей враждебности, я хочу, чтобы вы это знали. Позаботьтесь о своей душе»[18].
Мог ли Тед Банди противостоять своим разрушительным импульсам, взять их под контроль, не выпускать наружу? Ведь его воля была достаточно сильной, чтобы изображать представителя лучшей молодежи Америки. Он так искусно носил маску законопослушного, обаятельного, перспективного парня. Он вызвал симпатию даже у судьи, не говоря уже о сотнях девушек, не отлипающих от экранов телевизора, наблюдающих за судебным процессом Теда Банди, влюбленных в него, наотрез оказывающихся верить в его виновность.
В этом и заключается феномен Банди, отличающий его от других подобных ему убийц – его воля была достаточно сильной, чтобы так долго и мастерски носить маску перспективного американца, но слишком слабой, чтобы он мог противостоять своим жутким влечениям.
Стоит отметить, что преподаватели учебных заведений, в которых учился Тед, хвалили его за незаурядные способности и предрекали ему блестящее будущее. Способности у него были действительно выдающиеся, и он ими искусно пользовался, правда, не в профессиональном и личностном росте, а при совершении двух виртуозно спланированных дерзких побегов из тюрьмы, а затем на блестящей защите самого себя в суде.
Кто знает, как сложилась бы его жизнь, если бы безумие не взяло верх, и его фантазии не стали реальностью. Если бы его еще в детстве, при первых симптомах странного поведения, отвели к психиатру за получением необходимой помощи. Возможно, мы услышали бы о Теодоре Банди совсем в другом ключе – как о знаменитом политике или юристе.
Впрочем, история, как мы знаем, не терпит сослагательного наклонения, и фактом остаются только десятки отнятых им молодых жизней и бессмысленность жизни самого Банди, оборвавшейся на электрическом стуле.
Ричард Рамирес. Ночной охотник
31 августа 1985 года в Лос-Анджелесе было жарко и солнечно. Из автовокзала Грейхаунд вышел молодой, высокий мужчина мексиканской наружности и направился в сторону винного магазина. На прилавках рядом чередой стеклянных бутылок, наполненных алкоголем на любой вкус, на самом виду была выложена свежая пресса. Мексиканец бросил взгляд на фотографию на первой полосе и оцепенел от ужаса. Его дыхание участилось, на лбу выступил холодный пот. В следующее мгновение он сорвался с места и стремительно побежал к автобусной остановке. Он был словно дикий зверь, который почувствовал, что охотники у него на хвосте, и вот-вот тугое лассо затянется на его шее.
Мексиканец прыгнул в автобус в последнюю секунду перед закрытием дверей. Этот автобус довезет его до восточного Лос-Анджелеса, где живет его брат. Он вжался в сидение, как будто это могло сделать его невидимым, и, тяжело дыша, начал озираться по сторонам. Внезапно его окатил ледяной холод – мужчина, стоявший у дверей, уставился на него в упор. Его глаза округлились, а рука потянулась к кнопке «Стоп». Автобус резко остановился, и мужчина бросился в телефонную будку. Еще несколько человек смотрели на
