Одинокий огонек - Янь Цзин
Чэн Ю не ответил, и Энсон Вуд перевел взгляд на меня. Он улыбнулся:
– У тебя умные глаза, девочка, и сердце, полное сострадания. Но почему ты выглядишь такой несчастной? Я думаю, ты станешь прекрасным терапевтом. Только психотерапевт лучше всех понимает другого психотерапевта, поэтому позволь мне подарить тебе сердце, полное радости, оно поможет справиться с любой тьмой. – Он достал из кармана маленькую коробочку и протянул мне.
Заметив мою неуверенность и беспокойство, он снова улыбнулся:
– Это недорогой подарок, не переживай. Ты заслуживаешь его.
Не говоря больше ни слова, он безо всяких церемоний ушел вместе с несколькими своими последователями. Перед уходом он бросил прощальный взгляд на Чэн Ю, и я подумала, что Энсон Вуд, возможно, не так уж и плох и Чэн Ю не нужно было советовать мне держаться от него подальше.
Я открыла коробочку и увидела брошь. Это была серебристо-белая металлическая брошка в форме сердца с крестом на нем. Трудно было сказать, разрезает ли этот крест сердце на части или, наоборот, защищает его.
Я легонько встряхнула брошь, и она издала слабый звук. Мне понравился Энсон Вуд (наверное, все дело было в том, что мне понравились его слова), поэтому я приколола брошь к своей кофточке.
Чэн Ю выглядел немного расстроенным, но ничего не сказал. Такой уж у него характер.
Когда я уже вовсю была погружена в свои мысли, Линь Минхао заметил меня.
– Чэн Ю, не представишь нас?
– Это Лин, моя ассистентка. Ее отец тоже занимается исследованиями в области психологии, – тихо представил меня Чэн Ю.
Я улыбнулась и кивнула в знак приветствия:
– Здравствуйте, учитель Линь! Учитель Чэн много о вас рассказывал, он вас очень уважает.
Линь Минхао мягко улыбнулся:
– Усердно работай и учись у наставника Чэна, он мой самый выдающийся ученик.
Я ощутила волну тепла. Между ними царила атмосфера глубокого взаимного уважения и восхищения, и, стоя рядом, я словно окунулась в весенний бриз.
– Лин, и ты здесь? – Это все-таки произошло: отец меня заметил. Он подошел к Линь Минхао, вежливо обменялся с ним визитками и уже хотел было начать разговор, как вдруг увидел меня – дочь, которая только что отказалась с ним ехать.
На его лице отразились сложные эмоции. Он всегда слегка морщил нос, когда был недоволен. Линь Минхао с восхищением произнес:
– Профессор Чэн Мо, ваша дочь – уже такая большая? По-моему, ваша дочь намного лучше моей. Моя только и делает, что капризничает и ведет себя, как маленькая. А ваша дочь совсем другое дело, она знает, чего хочет.
Суровое лицо отца немного смягчилось, и он скромно ответил:
– Нет-нет, профессор Линь, вы слишком добры. Современных детей понять невозможно, никто из нас с ними толком не справляется.
Они оба рассмеялись, и я почувствовала, что в словах отца есть какой-то скрытый смысл. Пока эти два светила из мира психологии обсуждали меня, я обливалась холодным потом.
Чэн Ю невозмутимо смотрел на них. Похоже, он понял, что я чувствую себя ужасно неловко.
– Я отвезу Лин обратно в школу, у нее сегодня еще вечерние занятия, – сказал он, беря шлем. В этом конференц-зале, где все были в деловых костюмах, он в своей мотоциклетной куртке казался белой вороной.
– Чэн Ю. – Отец окликнул его.
Мое сердце сжалось, я очень боялась, что он нагрубит Чэн Ю.
– Не слишком разгоняйтесь, ветер в горах очень сильный.
Чэн Ю кивнул:
– Не волнуйтесь, профессор Чэн Мо. – Он махнул мне рукой, и я поспешила за ним. Даже пройдя значительное расстояние, я все еще чувствовала на себе взгляды отца и остальных, словно приклеенные к моей спине. Мне было тревожно из-за этого, но не сказать чтобы неприятно.
Я напряженно сидела на заднем сиденье мотоцикла, не решаясь прижиматься к Чэн Ю слишком близко. Но и сидеть слишком далеко от него я не хотела. Ветер свистел в ушах, а на душе было легко и приятно, как после глотка свежевыжатого апельсинового сока, когда мир кажется кисло-сладким. Это напомнило мне чувство, которое испытываешь, когда слушаешь мелодию музыкальной шкатулки: в сердце мягко кружились и переливались колокольчики.
4
Первые две недели после начала учебы всегда были загружены: я не только ходила на уроки, но и не забывала убираться в кабинете для консультаций каждую среду и пятницу. Заодно я выполняла рутинную работу по разбору и упорядочиванию архива.
В начале семестра посетителей обычно немного. Пик загруженности у нас приходится на середину и конец семестра, когда учебный стресс делает людей более уязвимыми и они нуждаются в поддержке.
Для того глупого пари между Энсоном Вудом и Линь Минхао из десяти предоставленных пациентов Чэн Ю выбрал семнадцатилетнюю девушку.
Ее звали Рина. Она обратилась за помощью по рекомендации, и вся информация о ней была строго конфиденциальной. Она настаивала на анонимной консультации. Ее мучила бессонница, она не могла заснуть почти всю ночь. На мой взгляд, это было всего лишь обычной стрессовой реакцией на чрезмерное давление. Я уверена, что и Стефани, и Ань Фэн легко справились бы с этой проблемой. Не понимаю, почему Чэн Ю выбрал такой обычный и ничем не примечательный случай.
Через три недели я поняла, что была неправа.
Когда я услышала ту новость, Чэн Ю рисовал в кабинете. На этот раз он, кажется, хотел расписать настенный свиток. Я увидела, что он использует писчую кисть. Он сосредоточенно выводил линии, но они получались какими-то нескладными: то кривыми, то слишком бледными.
Вероятно, он все еще оттачивал свой собственный стиль.
– Стефани специализируется на гипнозе. Я изучил ее профиль в интернете, там нет ни одной фотографии, но есть много информации о ней. Ее считают гениальным психотерапевтом, который может быстро выявить корень проблемы пациента, но на этот раз ей не удалось установить контакт с Риной, вероятно, из-за культурного барьера, поскольку она выросла за рубежом. – Чэн Ю сделал едва заметный штрих на длинном свитке.
– А Ань Фэн? – с любопытством спросила я.
– Ань Фэн – эксперт в когнитивной терапии, то есть он выявляет ошибочные, негативные убеждения пациента и заменяет их более позитивными мыслями. Он очень опытный врач, но он сказал, что внутренний мир Рины закрыт, поэтому невозможно найти ту самую негативную мысль.
– Это из-за сопротивления психики? – спросила я.
– Ань Фэн почти ничего не рассказывал о процессе. Он просто признался, что лечение не дало ожидаемых результатов.
– Что?! Получается, обе стороны проиграли? – Я не могла поверить, что простая школьница Рина может поставить в тупик учеников двух мастеров.
«Да кто она такая, эта Рина?» – подумала я.
Кисть в руке Чэн Ю наконец уверенно опустилась на свиток.
Я с любопытством заглянула ему через плечо: несколькими легкими мазками он нарисовал пастушка, играющего на флейте.
Учитель собирается отправить еще одного специалиста, а Энсон Вуд объявил,
