Изгнанная - Даниэль Харрингтон
Глава 6
– И как же?
Вопрос вырывается у меня так быстро, что я не успеваю опомниться. Они пробудили во мне любопытство. Я хочу увидеть ещё. Они ничего не доказали, но чернильная сцена, вырвавшаяся из пальцев Розали, отпечаталась в моей памяти. Военные в моём жилище, ошарашенное лицо матери, внезапное появление Тиффани – всё это было. Кроме финала. Они не могли стрелять в меня.
– Ты всё подстроила, – говорю я, опираясь на бетон.
– Что подстроила? – не понимает Розали.
– Ты изменила воспоминание, – уверенно говорю я. – Они не стреляли в меня.
Она медлит, потом качает головой:
– Мне такое не под силу.
– Типичный представитель общества, – рычит Эштон и нервно приглаживает сальные светлые волосы. – Машина с промытыми мозгами. Я же говорил, что это не сработает. Если она собственным воспоминаниям не верит, что говорить о чьих-то ещё?
– Эштон, – осадила его Тиффани.
– Что? – огрызается он. – Сама знаешь, что я прав. Она здесь уже неделю. На всё потребуется гораздо больше времени. Я уже говорил, что мы зря теряем время. Может, теперь пойдём отсюда?
– Нет, – отвечает Тиффани.
Парень вскидывает руки:
– Да ладно тебе.
– Нет, Эштон, – говорит Розали. Она смотрит прямо на него, но потом переводит взгляд на меня. – Мне такое не под силу. Моя способность не позволяет мне подтасовывать воспоминания.
– Но я была там не до конца, – возражаю я и указываю на Тиффани. – Она забрала нас прежде, чем что-то произошло – так как они могли стрелять?
Розали и Тиффани переглянулись.
– Это остаточная память, – говорит Розали. – Я могу увидеть, что происходило за пару мгновений до и после того, как человек это пережил.
– Как убедительно, – усмехаюсь я.
Она вздыхает:
– Я могу показать тебе другое твоё воспоминание, если ты…
– Нет, – ответила я громче, чем хотела. – Я… как… как ты можешь показать мне то, что произошло сто лет назад? – И тут же жалею, что задала этот вопрос. От этих воспоминаний становится дурно, и я больше не хочу испытывать подобное. Хватит с меня.
– Среди нас живёт один человек, – говорит Розали. – Его зовут Джейкоб Ганистон. Ему сто семнадцать лет. Он прошёл через всё это, и я видела его воспоминания.
– Что?! – вскрикиваю я и тру ладонью нос. – Как это?
– Он способен к самоисцелению, – поясняет Тиффани, отвечая на мой скептический взгляд.
– То есть он не может умереть? – уточнила я. – И будет жить вечно?
Что я делаю?! Я не должна интересоваться всем этим. Я разговариваю с прокажёнными. Они похитили меня. Они убийцы. Лжецы. Они не заслуживают, чтобы их слушали.
Розали и Тиффани пожимают плечами.
– Не знаю, – ответила Тиффани. – Никогда не задумывалась об этом. Но полагаю, это возможно.
Мне охватывает дрожь. Что же это за твари? Неужели кто-то из них может жить вечно?!
– Я хочу показать тебе его воспоминания, – говорит Розали. – Тогда ты всё увидишь собственными глазами. Мы не обманываем тебя. Террористической войны никогда не было.
Во мне закипает дикая ярость. Я хочу наорать на них, сопротивляться наглой клевете, но этот порыв подавляют воспоминания о том, что происходило в центре тестирования. Подозрительный голод охватывает меня, и я, словно не в себе, отвечаю «да».
Яростная сила взяла надо мной верх – точно так же, как в день теста. Никаких сомнений. Единственное отличие – это напор. Теперь сила приглушённая и пузырящаяся. Не могу лучше объяснить.
Мой взгляд задерживается на Эштоне, и я склоняю голову набок, уставившись на него пронзительным волчьим взглядом. Есть что-то в этом парне, что заставляет меня насторожиться. На мгновение ехидство на его лице сменяется тревогой. У него трясутся руки, и мне вспоминается напуганный мальчишка в комнате ожидания. Неужели Эштон тоже боится меня?
Но голод исчезает так же стремительно, как и появился, и вместе с этим возвращаются мои чувства. Неужели я только что сказала «да»?
– Отлично. – Розали сплетает пальцы, а потом разводит руки в стороны. – Я покажу тебе коллаж из его воспоминаний. Ты увидишь осколки и обрывки – всё будет более разрозненно, чем в твоём случае. Твоё воспоминание было совсем свежим.
Прежде чем я успеваю возразить, Розали выбрасывает руки вперёд, и из её пальцев вылетают десятки образов. Жуткий холод возвращается, и вместе с ним – дикое отчаяние. Туман приобретает очертания, и мы видим чью-то гостиную. В центре комнаты – темноволосая женщина средних лет и хрупкий мальчишка с огромными глазами, примерно моего возраста. Они затравленно озираются, и я не могу оторвать глаз от разворачивающейся сцены.
«Нам нужно спешить, – с отчаянием в голосе говорит женщина, и даже сквозь дымку проступает неестественная бледность её лица. – Джейкоб, собирайся быстрее. Нам нужно уходить. Сейчас же».
«Мама, что происходит? Почему мы собираем вещи?»
Женщина мечется по комнате, бросая вещи в спортивную сумку, и что-то бормочет себе под нос.
«Мам?»
«Джейкоб, собери свои вещи. Поторопись».
Он подчиняется, поспешно идёт в дальний угол комнаты, хватает рюкзак и запихивает туда свитер и пару туфель.
«Мама, что происходит? Поговори со мной».
«Ты же знаешь про наши способности? – говорит она, продолжая суетиться. – Про то, что мы умеем».
«Ну конечно, и что с того?» – удивляется Джейкоб, помогая матери уложить странной формы покрывало в продолговатую сумку.
Она хватает несколько пар вязаных носков и засовывает их в рюкзак Джейкоба.
«Нам нужно спрятаться».
«Спрятаться? Но… почему?» – На призрачном лице почти наивное любопытство. У него такие же голубые глаза, как у его матери. Его улыбка искажается.
«Многим непонятны наши силы. Они боятся нас».
«Кто нас боится? – Джейкоб вскидывает бровь. – Почему?»
«Потому, – отвечает мать, опрометью кидаясь на кухню и один за другим распахивая шкафчики, с оглушительным грохотом хлопая дверцами. Она упаковывает в большую сумку несколько серебряных коробочек. – Они уверены, что своими способностями мы причиним людям вред».
«Но это же неправда», – хмурится мальчик.
«Знаю, но именно поэтому нам придётся спрятаться».
«А почему нам просто не поговорить с ними? Давай мы покажем им, на что…»
«Нет. Они даже слушать нас не станут. – Миссис Ганистон прекращает поспешные сборы и смотрит прямо сыну в лицо. – Джейкоб, тебе нужно кое-что уяснить. Эти люди убьют нас, если найдут. Ты слышишь меня? Они убьют нас. Скажи, что ты всё понял».
Джейкоб, побледнев так же, как и его мать, медленно кивает:
«Я понял».
«Они не считают нас за людей. Они принимают нас за монстров, и поэтому нам нужно бежать».
«Но я не монстр, – возражает Джейкоб. – Мы
