Изгнанная - Даниэль Харрингтон
Им наверняка промыли мозги. Они не понимают истинную историю мира, в отличие от меня, но толика жалости, которую я испытываю к ним, подавляется гневом и страхом. Меня забрали против моей воли, и я ничего не могу с этим поделать.
Ночью мне снятся родители. Мне снится, что мама сидит на краешке кровати и рассказывает о благородстве и триумфе правительства. Как сладко было бы засыпать под её убаюкивающий голос! Во сне я слышу слова отца – его совершенный совет. Он говорит о самообладании, о том, как должен управлять собой добропорядочный гражданин мира. Я храню его слова в памяти, как драгоценные камни. Представитель военной элиты, он знает, как выглядеть безупречным в глазах общества. Я ужасно скучаю по ним.
Но когда я просыпаюсь, на меня обрушивается реальность, и от этого становится дурно. Каждое утро сминает меня, словно я грязь ничтожная. У меня симптомы болезни – а эти монстры похитили меня из дома. Наверное, родители места себе не находят от волнения: их единственная дочь пропала.
Но однажды утром я задумалась: а может, подыграть им? Влиться в их мир, чтобы увидеть всё своими глазами? Если получится, меня выпустят из комнаты, и я смогу разузнать о них. Я смогу исследовать свою силу.
Но как только я об этом думаю, во мне поднимается протест.
Нет. Ни за что. Я не поступлюсь своими принципами. Я не откажусь от своих убеждений. Нет…
Но каждый день эта пугающая мысль возвращается, вплетаясь в моё сознание. Если я сделаю вид, что мне интересен их мир, то я смогу найти способ сбежать отсюда. Я смогу притвориться.
Это мысль будоражит меня – и вместе с тем пугает до онемения. Я никогда не говорю об этом при Тиффани. Мне противна сама эта мысль, но, несмотря на мои усилия, я не могу отделаться от неё. Она засела в моём сознании и с каждым днём становится всё более настойчивой.
Я справлюсь. Я смогу притвориться.
Меня терзают видения из пальцев Розали. Могло ли такое случиться на самом деле? Нет… Слишком мрачное зрелище, чтобы быть правдой. Геноцида не существует. Не в наши дни. Грехи наших предков мир оставил в прошлом – но я никак не могу выкинуть из памяти лицо Джейкоба.
И это оправдывает мою рискованную затею: я могу сделать шаг в незнакомый мир потенциальных возможностей. Тут всё незнакомо. А вдруг это правда? Глубоко внутри я знаю, что это не так… но если притвориться, что я им верю? Может, мне удастся покинуть эту западню?
Любопытство одерживает верх, и я перестаю сопротивляться. Я притворюсь. У меня получится. Если я смогу убедительно сыграть свою роль, то увижу, чем живут эти прокажённые. Я сойду с ума в этой клетке: просто не знаю, сколько ещё смогу молчать.
– Ты можешь показать мне её? – спрашиваю я.
Тиффани поднимает на меня удивлённые глаза.
– Твою способность, – поясняю я. – Можешь показать?
– Ах это. – Она улыбается и вскакивает с места. Ей приятно, что я заинтересовалась. – Конечно.
Она отходит в другой конец комнаты, приглаживая волосы и расправляя плечи. Я не свожу с неё глаз, чтобы ничего не упустить.
Раздаётся хлопок, Тиффани исчезает – и появляется в другом углу комнаты.
– А можешь показать окрестности? – спрашиваю я и тут же кусаю себя за щёку. Не надо торопить события. Нужно быть сдержанной.
Тиффани и Эштон с тревогой переглядываются.
– Я не уверен, что мы можем это позволить, – отвечает Эштон.
– А на что ты способен? – зло рявкаю я. – Чего ты тут ошиваешься? Не могу сказать, что ты приятная компания.
Зачем я так? Что со мной происходит? Нужно, чтобы они мне доверяли, если я хочу когда-нибудь выбраться из этой каменной клетки, а я только что нахамила молодому человеку, ровеснику. В школах раздельное образование, и любые контакты строжайше воспрещены до момента взросления. Пока не пройден тест. Нельзя вот так запросто провалить попытку вписаться в их мир. Не стоит забывать о навыках смирения.
Эштон с любопытством уставился на меня:
– Я могу подавлять способности других.
Я тупо смотрю на него. Так вот почему та жуткая сила не возвращается.
– Мы не знаем, на что ты способна, – подаёт голос Тиффани, пожимая плечами.
– Если на то пошло, то я тоже не знаю, на что способна, – говорю я, стараясь загладить свою внезапную вспышку. – Не понимаю, как проделала все эти штуки в центре тестирования. Всё случилось как-то… само собой.
– И именно поэтому я здесь, – поясняет Эштон и скрещивает руки на груди. – Хватит с нас происшествий.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не нагрубить ему, изо всех сил стараясь быть милой.
– Самые яркие проявления наших способностей случаются во время стрессов, – говорит Тиффани. – Однажды я очутилась за полмира отсюда.
– Что же такого произошло тогда? – спрашиваю я.
Тиффани проводит рукой по щеке:
– Забавная тогда вышла история.
Эштон закатывает глаза:
– Ты всерьёз снова будешь это рассказывать?
– Тебе обязательно всё время быть таким? – спрашивает она, бросив на него недовольный взгляд.
– Не помню, чтобы я подписывался на работу дурацкой сиделкой, – огрызается он и откидывается на бетонную стену.
– И тем не менее – вспыхивает Тиффани. – Нам нужна твоя способность именно здесь и сейчас, так что нравится, не нравится – смирись и работай.
Получается, они похитили меня и ещё жалуются, что приходится за мной присматривать? Это что, шутка такая? Я стискиваю зубы, прикусив язык. Главное – не показывать виду.
– Значит, выбирать мне не приходится? – спрашивает Эштон. – Ты так и будешь таскать меня сюда каждый день? У меня есть дела поважнее.
Я закусываю нижнюю губу, но это не помогает. Я смотрю прямо на Эштона.
– Ты мне не нравишься, – прямо заявляю я ему. Ну вот опять. Я снова заговорила с ним, но на этот раз моя ярость кажется оправданной. – Может, тебе уйти?
– Ага, вот бы ты обрадовалась, да? – спрашивает он, вскинув бровь. Он смотрит на меня, как на ребёнка.
– Вот именно.
Я просто сошла с ума. Это мальчик. Прекрати разговаривать с ним.
– Довольно, Эштон, – говорит
