Папа ищет работу - Валентина Анатольевна Филиппенко
И тут в небе что-то как загудело, как зашумело, как зарычало! Это был самолёт! Он летел очень низко над домами и, как большая птица, размахивал крыльями в нашем окне. За штурвалом сидел кто-то очень смелый и бесстрашный.
Нужно сказать, что папа не пошёл в армию, но служил на военной кафедре. Он гордо показывал мне удостоверение танкиста и рассказывал, как месяц провёл внутри большого, тяжелого, гудящего танка. А ещё — что если бы и пошёл в армию, то только в авиацию. Потому что мечтал летать на самолёте и махать прохожим из кабины пилота.
И вот сейчас самолёт, который оказался на самом деле крохотным, двухместным летательным аппаратом, кружился над нашим домом.
Папа вскочил с тренировочного коврика, подбежал к окну и высунулся на улицу. Я на всякий случай схватила его за ногу: вдруг он качнётся и упадёт? Или его унесёт самолет?
А папа, радостно крича в небо «Стё-ё-ё-ё-ё-ё-ёпа!», только махал рукой и щурился.
В общем, к нам в гости прилетел друг из папиного детства.
Он был военным лётчиком, Героем Страны, побывал чуть ли не на всех континентах и во всех сторонах света. Маленького роста, очень крепкий, светловолосый, молчаливый, но с горящими глазами и настоящим хулиганством внутри.
Папа рассказывал, что после военного училища Стёпа спрыгнул с парашютом прямо на садовый участок своей бабушки. Раздавил куст роз и помидоры, напугал гусей, а сама бабушка даже в обморок упала, когда с неба упал её внук.
Своей будущей жене изобретательный лётчик сделал предложение, подарив ей не кольцо, а шлем пилота. Она не могла отказаться, потому что вообще не могла говорить.
И вот к нам в гости дядя Стёпа прилетел на самолёте, припарковав его на нашей крыше.
Он спустился по водосточной трубе прямо на наш балкон, уселся за стол, достал из кармана куртки шоколадную колбасу и флакончик духов — в подарок маме, пожал папе руку, а после протянул мне кулак. «Угадаешь, что там?» — подмигнув, спросил он. Я восторженно смотрела на настоящего лётчика, моргала, открывала и закрывала рот. У него в кулаке ключ от самолёта? Монета инопланетян? Конфета, исполняющая желания? Дядя Стёпа был ростом едва ли выше меня, но его кулачище… Когда он повернул кулак и разжал пальцы, на его ладони, словно цветок, распустилась бабочка.
«Ручная. Из Африки».
Я хлопала в ладоши и бегала по квартире с подарком, послушно сидящим у меня на плече, то к зеркалу, то к маме, то к окну, чтобы посмотреть, не улетит ли чудо-бабочка на волю. А дядя Стёпа уже допрашивал папу: как у него дела? где он работает? когда они поедут воровать абрикосы на соседнюю улицу?
— Я смотрю в светлое будущее, — приставив к глазам руку козырьком, улыбнулся папа.
— И что там? — спросил его лётчик.
— Там… Там… — Папа задумался.
— Там воздушные шарики, — закончил за него дядя Стёпа.
На столе появился маленький блокнот, в котором лежал приказ о назначении моего папы военачальником воздушных шаров.
Папа учится летать
Я ненавижу школьные линейки и утренники. Стихи наизусть, бантики, натёртые до блеска туфли и ботинки, цветы под носом, от которых хочется чихать, — собрания и официальности кажутся мне бесполезностями. В школьном альбоме нет фотографий, где я бы смотрела в камеру, не гримасничала или не закрывала глаза. Но вот парады! Да ещё с воздушными шарами…
Это был волшебный день! Папа в белом мундире с голубо-зелёными полосками на погонах стоял на балконе. Рядом с ним, в синем мундире, стоял дядя Стёпа. Оказалось, что он прилетел к нам не просто в гости, а по поручению верховного главнокомандующего, который когда-то был директором их с папой школы. И этот верховный-то и решил, что папа должен командовать воздушными шариками!
Папа держал спину ровно и всё время улыбался. Мимо нашего балкона, словно огромное, медленное облако, плыл целый остров воздушных шаров. Приставив руку к голове, папа отдавал честь своей летающей армии, а шарики кивали ему в ответ.
На парад в честь папы собрался весь город: толпа детей заняла наш двор, дети сидели на балконах, дети висели на деревьях и на качелях. Я, ужасно гордая и счастливая, стояла за спиной у дяди Стёпы и тоже махала рукой шарикам и детям. После парада был торжественный ужин, потом — мини-салют, а потом… наступила ночь.
Всю ночь мне снился один и тот же сон, удивительно тяжёлый после такого воздушного дня: во сне папа улетел от нас в Африку, схватившись за связку шариков, а я осталась дома, пыталась привязать охапку синих шаров к фортепиано, чтобы отправить его папе. Но оно всё никак не взлетало и даже на сантиметр не поднималось над землёй…
Служба папы в воздушной армии состояла из утреннего смотра «солдат» в настоящей военной части, в огромном гараже (ангаре), где под потолком летали тысячи воздушных разноцветных головастиков-шаров. После папа распределял шарики по городским паркам, циркам и детским садам, а также отдавал приказ о надувании «стратегического запаса» шаров для военной части.
Теперь наш военачальник возвращался домой не на машине, не на автобусе — а на огромной связке шаров. Подлетая к дому, тоненькой иголкой, один за другим, он лопал шарики, чтобы снизиться. И приземлялся на балкон.
Оставшаяся связка шаров доставалась мне!
«Папа, а как это — летать на воздушных шариках над городом?» — Я всё не отставала от отца.
«Немного неудобно — особенно если ветер дует не в сторону нашего дома… Вчера, помнишь, я вернулся поздно? Потому что улетел в Центральный парк. А ещё нос может чесаться, но за шарики нужно держаться обеими руками! И… страшно уронить ботинок: вдруг он упадёт кому-нибудь на голову?»
Начальником шаров папа работал целых два месяца! Весь август и сентябрь. За это время не обошлось без приключений. Однажды в цирке несколько шаров устроили бунт и улетели под купол, к акробатам. Папа приехал прямо с полигона, чтобы разобраться. Непослушные шары были связаны и отправлены… в детский сад, в группу с мальчиками, у которых начали выпадать молочные зубы.
Ещё как-то раз в зоопарке шары напали на жирафа. Жирафа спасли и
