Вселенная нелюдей - Влад Райбер
Я слышал последние вздохи Тёмы отчётливее, чем хотелось бы. У него во рту забурлила кровь, а затем упруго вырвался фонтан. Голова упала к правому плечу, и язык высунулся.
Я посмотрел на убийцу, вгляделся в прорези маски и не увидел глаз. Мне стало ясно, кто она. Та убитая девушка, лежавшая в подвале. Оливий воскресил её из мёртвых. Стоило о нём подумать, и сразу послышался его смех.
– За что? – кое-как выговорил я, отползая к лестнице.
Девчонка в маске встала на четвереньки, выгнула спину, зашипела и отпрыгнула в темноту. Она будто и вправду была дикой кошкой.
– За что? – повторил малиновый коротышка, склонившись над мёртвым. – А то бы и не за что? Знаешь ли ты, что твой друг и был одним из убийц? Это он в приступе пьяного раздражения выколол девочке глаза! Она до сих пор слепая. Но, как видишь, я её оживил. Поселил в её тело кошачью душу. В подвалах много кошачьих душ… Я её обучу, она станет человеком. Но пусть умрут все, кто убил девочку. Тогда она совсем оживёт.
Я молил, чтобы коротышка оставил меня в покое, но он только издевательски смеялся и подзывал свою кошку в девичьем теле:
– Муся, а Муся… Киса-киса-киса!
Она ползала перед ним на коленках, сновала по-кошачьи. Я не мог вынести этого дикого зрелища.
При мне зарезали моего приятеля. Я выбрался из люка, ушёл в холод и ночь. Мне хотелось сесть где-нибудь в сугроб, и плевать, если замёрзну насмерть. Тоска рвала душу. Не было мне покоя – где бы я ни устроился на ночлег, везде появлялся коротышка. И никто не станет мне помогать.
Бездомные никому не нужны.
Всё-таки мне удалось на какое-то время отделаться от коротышки. Дожил до весны, а там уже стало не надо прятаться от морозов. Нашёл крышу и переночевал.
Чаще всего я устраивался на окраине города, в районе Трудпосёлка. Думал, оттуда никто не прогонит.
Одним дождливым вечером я задремал на заброшенной автобусной остановке, и меня растолкала старая нищенка, сказала, что лучше бы мне тут не спать. Недавно здесь убили одного бездомного – закололи ножом в сердце. И это был не первый случай! Кто-то нас убивает.
– Знаю, знаю! – ответил я. – Сам видел убийцу!
Раз такое началось, я решил не молчать, а предупредить всех нищих. Стал рассказывать о коротышке с малиновой кожей и про ожившую девчонку в маске кошки.
Никто из бомжей об этой паре не слышал. Они сомневались в моей истории. Как это я видел их, но сам остался жив?
– Говоришь, ночевал с Тёмой и видел, как его зарезали… Так ты сам его и убил! Да? – прямо обвинил меня один старик. – Хотел получить его «берлогу», так? Вот и убил его! Признайся!
И я перестал рассказывать своим про этих бесов. Безнадёжный мы народ. Никому не доверяем, каждый за себя.
Оливий говорил, что девочка с душой кошки мстит за свою погубленную жизнь. Я ту девочку не трогал, а видел её уже мёртвой. Мстить мне не за что. Но я всё равно её боялся. Так много стало слухов про зарезанных бомжей. Кому-то пронзили сердце, а кому-то вскрыли горло. Может, она убивает всех без разбора!
Страшно стало засыпать. Я боялся очнуться с ножом в груди и увидеть над собой белую маску с пустыми прорезями.
Так мне было страшно, что я соорудил себе подобие бронежилета. Нашёл на свалке сковороду, обвязал верёвками и сделал лямки. Надевал эту защиту на ночь. Спать с ней было тяжко. Не привык даже со временем, но зато мой сон стал чуток. Казалось, я сразу замечу, если меня кто-то коснётся.
Иногда мне слышался во сне скрипучий смех. Малиновый коротышка был рядом, хотел ко мне подобраться. Почувствовав его присутствие, я сразу покидал то место.
Никогда бы с ним больше не видеться…
В ночь нашей последней встречи я пролез через забор на территорию старого детского лагеря. Там стояли летние фанерные домики вроде дачных. Было видно, что я не первый бродяга, который их нашёл.
В одном домике была кровать с матрасом и подушкой.
С улицы веяло теплом. Я так хорошо устроился, так крепко уснул, что, наверное, захрапел во сне, открыв рот.
Я почувствовал, как острые ногти вонзились мне в язык у самого корня, и немедленно проснулся. Пальцы с силой дёрнули. На миг стало невыносимо больно.
Я попытался ощупать рот языком и вдруг понял, что у меня больше нет языка, а горло наполняется кровью. Мне надо было её сглатывать или сплёвывать, чтобы не захлебнуться. Но и то и другое стало почти невозможным.
Рядом с кроватью стоял малиновый коротышка. Он вздрагивал, всё никак не мог набрать достаточно воздуха, чтобы рассмеяться. Так ему было весело от моих мучений. В его пальцах висел мой язык.
– Нечего было про нас болтать кому ни попадя! – коротышка наконец рассмеялся.
А я даже простонать не мог. Только свесил голову с матраса, чтобы кровь лилась на пол. Дышал носом. Кровь пузырилась и в ноздрях.
В комнате была и та девушка в белой маске. Она теперь не ползала на четвереньках, а стояла на двух ногах.
– Ну-ка, дочка, примерь себе! – Оливий отдал мой язык девушке.
Она приподняла маску, на секунду явив своё израненное лицо. Заглотила кусочек плоти, будто съела, и тут же произнесла что-то неясное. Мой язык явно прижился у неё во рту.
– Вот, хорошо! – обрадовался коротышка. – И глаза я тебе тоже достану. У меня уже есть один на примете. Пойдём, дочка, пойдём!
Они пролезли в пустое окно, оставив меня одного. Кровь всё лилась и лилась изо рта. Я думал, что умру…
Этого бездомного мужчину прозвали Тихим, потому что он с тех пор не разговаривал. Свою историю он записал на нескольких тетрадных листах и всегда носил их при себе в конверте без адреса. Будто это письмо, которое он хотел кому-нибудь отправить.
Не смотри в глазок
Рассказ Константина Руженцева
Вы когда-нибудь испытывали желание посмотреть в глазок просто так? Не потому, что вам показалось, будто кто-то стучал, и
