Не бойся Жнеца - Стивен Грэм Джонс
А здесь, где она сейчас сидит, она впервые по-настоящему посмотрела в глаза Дженнифер, когда та еще была Джейд.
В тот день стояла жара. И прохладней так и не стало… пока всех не похоронили. Пока всех жертв «Бойни в День независимости» не зарыли в землю, не оплакали.
А что Пруфрок будет делать сейчас? Сейчас в землю никого не зароешь – насквозь промерзла. Как плакать над могилой, если слезы тут же превращаются в льдинки? Впрочем, плакать не запретишь.
Кстати, некоторые из этих школьников попали в Пруфрок всего несколько месяцев назад, так? Где родители захотят их хоронить?
– Запишите на мой счет, – повторяет Лета и в подтверждение кивает: перевозку тел, похоронные услуги оплатит она. Все оплатит, но это уже не имеет значения. Одной капелькой в ведре больше, одной меньше, но уровень воды в нем все тот же, а если и уменьшится, за ним стоит шеренга других ведер – тут даже у Леты средств не хватит.
Секунды кончились.
Лета смотрит в белизну у себя под ногами, где только что занималась раскопками… Как называется фильм, где парень копается в туалетном дерьме, ищет упаковку с героином, которую засунул себе в задницу, а потом по случайности высрал?
Не важно.
Это была не она.
Слово «срать» вообще не из ее лексикона.
Она отводит взгляд от места раскопок, смотрит туда, где шла, гоняясь за лыжной одеждой, и… это след ноги?
Нет, слишком узкий, слишком округлый, не от человеческой ноги… Копыто?
Лета опускается на колено и не спеша, словно тут надо действовать украдкой, нащупывает ложбинку, которую уже засыпает порошей. Внизу снег от копыта уплотнился, стал льдом.
Зачем лосю или оленю понадобилось сегодня идти по льду? Зачем ему вообще в город?
Лета закрывает глаза: лучше ощутить отпечаток, запечатлеть его в памяти, сблизиться с этим животным, попытаться вступить с ним в контакт – и вдруг слышит за спиной рев бензопилы.
Она не вздрагивает, потому что ждала этого, можно сказать, напрашивалась.
«Спасибо», – говорит она себе и втягивает воздух, потому что сейчас кинется вперед как есть, кинется в эту идеальную белизну и будет бежать, пока не спасет всех в Пруфроке.
Но прежде надо оглянуться. Иначе нельзя. Надо увидеть.
Поначалу вокруг лишь белая вьюга, ураганные порывы, снежные вихри, но когда немного проясняется…
Это Дженнифер – в снегоходе, который как бы угнала. Куртка покрылась инеем, на руках вязаные варежки, смешнее не придумаешь, капюшон плотно облегает лицо, а на глазах – очки для плавания. Она похожа на эскимоску с черно-белой фотографии столетней давности: чтобы не ослепнуть от снега, эскимосы надевали на глаза очки-щелочки из моржового бивня.
Про эти очки Лета знает по одной причине: то ли мистер Сэмюэлс, то ли мистер Бейкер – кто именно, она не помнит, – назвал свою похожую на сигарету яхту «Умиак». Вот и пришлось заняться образованием: она приоткрыла завесу для Синн и Джинджер, рассказала им про эту культуру, да и сама о ней кое-что узнала.
– Мой отец тоже так делал, – говорит Дженнифер сквозь ветер, стараясь перекричать урчащий двигатель снегохода.
– Как делал? – спрашивает Лета, глядя на свою руку в снегу, во вмятинке от копыта.
– Думал, раз он индеец, охота у него в крови.
– Он охотился? – Лета поднимается, стряхивает с себя снег.
– Еще как! За пивом, ага. – Дженнифер отводит назад рычаг управления, проверяет, не заглох ли двигатель.
Все работает, и Дженнифер перехватывает взгляд Леты: та смотрит в сторону полицейского участка.
– Подвезти? – спрашивает Дженнифер.
Заклеенная мутным скотчем дверь подрагивает.
– Ты куда собиралась? – спрашивает Лета.
Дженнифер подбородком показывает на лед, на ту сторону озера Индиан:
– В Терра-Нову.
– В Терра-Нову, – повторяет Лета против воли. Два слова пленены в пещере ее зубов, они словно хотят ее утопить. Она тоже смотрит в гигантскую белизну.
Надо бы вернуться в участок.
Сменить Баннера, покормить Эдриен, еще раз извиниться перед Фармой, почистить именной дробовик шерифа, укрепить дверь, а заодно закрыть все пляжи, раз такое дело.
Вместо этого она подходит к Дженнифер, садится сзади, обхватывает за талию.
– Очков у меня нет, – говорит она с невнятным бульканьем, прижимается головой к плечу Дженнифер и закрывает глаза.
– Держись, – предупреждает Дженнифер, дергает рычаг, и они едут вперед, в глубь этой круговерти. Спиной Лета чувствует чей-то взгляд, но глаз не открывает.
В больших мастерских при обслуживании автомобилей коврики накрывают бумагой и надевают перчатки, какими пользуются при осмотре места преступления, но Лонни никогда этого не понимал. И когда он вытирает губы, глядя, как девушка-богачка отъезжает на снегоходе, от него пахнет смазкой, а под носом, возможно, возникают черные как смоль усы. В очередной раз.
Но он должен радоваться, что вообще не лишился пальцев. Он обязательно расскажет Рексу Аллену, как его новая сотрудница пальнула из его оружия по добропорядочному гражданину Пруфрока. Его ведро – это тоже деньги. А разлитая жидкость для лобового стекла, сломанная швабра? Но был и вполне реальный ущерб: когда Лонни вернулся в мастерскую, чтобы подтянуть разболтавшиеся гусеницы и все как следует подрегулировать – работа стоит сорок пять долларов в час, – пропановый обогреватель, который не позволяет инструментам замерзнуть, отогрел самого Лонни.
От боли он осел на колени.
Он думал, что комбинезон и рабочая куртка защитят его от летающих снарядов, в которые превратились осколки его ведра, но оказалось – нет. Есть такие невезучие люди. Те крошечные снарядики вонзились ему в шею и плечи со скоростью звука, будто его подвергла бомбежке флотилия остроносых кораблей инопланетян.
Со временем из-за тепла его особая смесь воды из шланга и жидкости для лобового стекла растаяла и начала капать ему на мышцы шеи. Капельки крови, которые он хотел смахнуть, оказались водянистыми и попали ему на уши. Началось жжение. Не такое, как в детстве, когда он пацаном вскарабкался на дерево, головой уткнулся в жужжащее гнездо, и шмели посыпались ему за воротник, – но поездкой на пикник это тоже не назовешь. Скорее… будто на тебя ополчилась целая куча муравьев? Пару минут Лонни думал, что ему пришел конец.
Вдруг жидкость для лобового стекла доберется до сердца и зажмет его в тиски?
Вдруг на острие этих сердитых космических корабликов грязный пластик от ведра? И кораблики штурмуют его кровеносные сосуды, норовя остановить работу его мозга, начисто его вырубить?
А если еще и слух пострадал? Он всего-то пытался урезонить Фарму. Вот и будь в Пруфроке добрым самаритянином!
Ну, Фарма давно напрашивался. Сколько раз за последние двадцать шесть лет
