"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ) - Блэкхерст Дженни

– Да…

Он убирает йогурт обратно, достает ветчинную нарезку, смотрит на этикетку.

– Где ты обычно делаешь покупки?

– В «Казино».

– Куплено в «Казино», – говорит он, указывая на этикетку.

Хлоя бледнеет:

– Но я туда не заезжала… Я… Я вернулась с работы прямо домой… И легла спать.

– Ты принимала таблетки? – предполагает Бертран.

– Только снотворное, – признается она. – Две, если честно.

Он закрывает холодильник, берет Хлою за плечи:

– Где твоя сумочка?

– Э… В гостиной.

– Как ты обычно оплачиваешь покупки?

– Кредиткой.

– Дай свою кредитку, пожалуйста.

Она подчиняется, все более потрясенная, дает ему карточку в кожаном чехле. Он достает кассовые чеки, перебирает их и в результате выхватывает тот, который искал.

Хлоя тоже недоверчиво рассматривает чек. Он датирован сегодняшним днем.

– Ты была в «Казино», в семнадцать часов заплатила в кассе своей картой.

– Это невозможно! – стонет Хлоя, тряся головой.

Бертран берет ее лицо в свои руки:

– Послушай меня, Хло… Слушай меня хорошенько. У тебя серьезная проблема. Ты должна посоветоваться со специалистом. Похоже, у тебя провалы в памяти. Наверняка это последствия падения. Если только не переутомление. Тебе нужны лечение и отдых.

Она еще сопротивляется:

– Нет!

– Да, Хлоя. Холодильник не заполнился сам собою. И этот таинственный незнакомец, который мерещится тебе повсюду, не мог проникнуть к тебе в дом, не взломав дверь или окно. Задумайся хоть на минуту, ладно? Он что, зашел, не знаю уж как, взял кредитку из сумочки, пошел в «Казино», заплатил, набрал твой пин-код, потом вернулся, все убрал в холодильник и спокойно ушел… Ты сама понимаешь, насколько это смехотворно?

Хлое вдруг становится тяжело дышать. Сердце странно пульсирует.

– Это невозможно, Хлоя. Невозможно, слышишь?

Она больше ничего не понимает. Сомнение отравляет кровь, ледяной холод пробегает по спине. Она начинает тихо плакать, Бертран обнимает ее:

– Это не страшно, дорогая. Я здесь, все наладится… Тебе помогут, вот увидишь.

Хлоя вышла из ванной. Снова душ, на этот раз горячий. И возможность поплакать втихаря. Горючие слезы, которые, как ни странно, принесли ей облегчение.

Она собрала свои длинные, еще влажные волосы в небрежный пучок, накинула белый пеньюар и добавила чуть-чуть духов.

Бертран решил этой ночью остаться.

Она присоединилась к нему на диване, перед телевизором. Он вроде бы увлечен фильмом. Она уселась рядом, пристроила голову ему на плечо. Как хочется забыть угрожающую тень, нависшую над ее жизнью. Только он может помочь.

– Тебе лучше? – поинтересовался он.

– Немного… Спасибо, что остался.

– Но это же нормально, разве нет?

– Мог бы и сбежать! Если я спятила, мог испугаться и дать деру!

– Обожаю риск.

Хлоя делает вид, что тоже заинтересовалась фильмом. Бертран вкратце рассказывает, что она пропустила. Человека преследует безумец, решивший разрушить его жизнь.

«Нервы на пределе»[956]. Словно нарочно. Ей не хочется знать, чем он закончится, зато она знает, как отвлечь внимание Бертрана.

– Выключи телевизор, – шепчет она, и ее рука скользит между двумя пуговицами его рубашки.

Не отрываясь от нее, он берет пульт и выключает звук, но не изображение. Хлоя встает, сбрасывает пеньюар. Бертран с хищной улыбкой разглядывает ее. Как если бы впервые видел ее голой.

– Я был бы полным психом, если бы сбежал, когда все мужики мечтали бы оказаться на моем месте!

Она снова чувствует, что сильна. Красива, притягательна и желанна. К дьяволу Тень.

Она ложится на него, расстегивает молнию на его брюках.

– Ты прав, я схожу с ума. Но только по тебе… Это опасно, как ты думаешь?

– Может быть. Поберегись, кто знает.

Чувственная и сладострастная, она сегодня выкладывается по полной. Медленно раздевает его, глядя прямо в глаза. Играет с ним, провоцирует. Выставляет себя напоказ и отстраняется. Дает и отнимает.

Долгие минуты она разжигает его до нестерпимости. До боли.

Тем острее будет удовольствие после. Когда он больше не сможет сопротивляться, останется совсем беззащитным.

Когда станет так больно, что его оболочка цивилизованного человека растрескается, уступив место дремлющему в нем животному.

Не существует наслаждения без боли.

Хлоя в этом уверена.

Не существует удовольствия без боли, мой ангел.

Знаешь ли ты это?

Твоя боль, мое наслаждение.

Ты начинаешь сомневаться в себе, в своем рассудке и боевом духе.

Я это чувствую, вижу, слышу.

Ты начинаешь терять силы, уверенность. Как раненый теряет кровь.

Кровотечение больше не остановится.

Я разорвал твою плоть, и ничто теперь не затянет рану.

Борьба началась, и я выйду победителем.

Ты уже начинаешь принадлежать мне, и удовольствие пьянит меня.

Но это только начало, мой ангел. Продолжение будет еще лучше. Для меня, конечно же. Потому что для тебя…

Нет удовольствия без боли. Тебе придется принять это правило.

Ты должна страдать. Для меня.

Потому что я так решил, потому что я тебя выбрал. Просто поэтому.

Я хочу, чтобы тебе было больно, до смерти. Чтобы ты умоляла смерть избавить тебя от этой муки. Прийти и освободить тебя, спасти тебя от меня.

Вот только смертью буду я.

Я оборву тебе крылья, мой ангел. И ты будешь ползать передо мной.

Глава 18

Бертран выпил несколько глотков холодной воды прямо из-под крана. Потом его взгляд упал на кухонное окно. Занимался рассвет. Но ночь еще не закончилась.

Он вернулся в спальню, лег рядом с Хлоей, которая глубоко спала. На животе, как всегда.

К нему сон уже не шел, он слишком хотел ее, чтобы снова заснуть.

Однако игра стала затягиваться, пора начинать новую партию.

Найти новый цветок, собрать с него пыльцу и безжалостно выполоть.

Я должен продумать финальную точку. Но всему свое время. Я с ней еще не закончил. Еще нет. Все лучшее впереди…

Медленно он откидывает простыню, открывая ее почти совершенное тело.

Совершенное было бы скучно.

Он смакует ее глазами, несмотря на слабый свет зари, проникающий в комнату.

Он знает, чего хочет. Стать наваждением, наркотиком, который ничем невозможно заменить.

Нет ничего более возбуждающего.

Это и означает быть живым. Существовать.

Существовать означает, что кому-то тебя недостает.

Существовать означает быть болью другого.

Упорядоченная жизнь? Бертран ее не желает. И никогда не желал. Рутина все портит. Медленно разъедает все, к чему прикасается. Губит эрозией самые твердые камни, крошит любой цемент.

Он хочет, чтобы женщины помнили его. Всегда.

Он хочет, чтобы они были готовы умереть за него. Из-за того, что им его не хватает.

Чтобы они томились, думая о нем. О том, что он им дал. И потом забрал.

В конечном счете он просто вор. Он ворует души.

Он их коллекционирует, как другие коллекционируют часы или произведения искусства.

Он решает очень нежно разбудить Хлою. Всегда очень нежно. Нежностью ты добьешься всего, чего желаешь. Или же силой. И то и другое может быть приятно.

Как оружие: любое пригодно к использованию, если ты им хорошо владеешь.

А Бертран грозный охотник.

Он ласкает ей спину, двигаясь вверх и вниз по позвоночнику. Она открывает глаза, медленно всплывая из сна. Или из кошмара.

Какая разница? Ему плевать.

Она прижимается к нему, он целует ее в шею, потом в плечо. Она очень быстро снова засыпает и не слышит, как он шепчет:

– Скоро ты будешь готова…

Он снова вырывает ее из сна, который наконец-то снизошел на нее.

Но она на него не сердится. Она так счастлива, что важна для него.