Темная священная ночь - Майкл Коннелли
— Господи, осторожнее! — воскликнул Диллон.
Босх взял рулон скотча и начал обматывать им Диллона и ведро, стараясь, чтобы тот не смог встать или куда-нибудь уйти. Он сделал два оборота вокруг шеи Диллона, оставив ему возможность держать лицо отвернутым от ведра. Закончив, он оторвал небольшой кусок скотча, достал из кармана диктофон, вытер все стороны и кнопки о свою рубашку, а затем приклеил его к груди Диллона.
— Теперь сиди тихо, — сказал он.
— Куда ты идешь? — потребовал Диллон.
— За полицией, как ты и просил.
— И ты просто оставишь меня здесь?
— Таков план.
— Ты не можешь так поступить. Серная кислота очень едкая. Он может проесть ведро. Она может…
— Я быстро.
Босх ободряюще похлопал Диллона по плечу. Затем он подхватил ведро с кислотой и направился к двери, которую отпер для Бэллард. Он оставил ее за ней незапертой. Выйдя на улицу, Босх прошел в узкий проход между складом Диллона и соседним. Он вылил кислоту на скопившийся мусор и выбросил туда же ведро. Затем он вышел из прохода и направился к своему джипу.
49
Участок в Ван-Найсе находился менее чем в миле. Босх поехал туда на машине. Не потому, что у него было намерение лично поговорить с копами, а потому, что это было единственное известное ему место в округе, где еще работали телефоны-автоматы. Они стояли у лестницы под главным выходом из участка — их поставили для удобства заключенных, которые освобождались из тюрьмы в участке и должны были позвонить близким или адвокатам, чтобы те забрали их.
У Босха больше не было телефона ОСР. Сеспедес попросил его еще тогда, когда Босх объявил, что покидает место перестрелки с Кортесом и подъехал с патрульным до своей машины.
Рядом с телефонным аппаратом стоял автомат для размена денег, но он принимал только пятидолларовые купюры. Босху предстояло сделать два звонка, и он с неохотой обналичил пятерку, разменяв ее на двадцать четвертаков. Сначала он по памяти набрал номер Бэллард, и она сразу же ответила.
— Он признался о Дейзи и других, — сказал он. — Слишком многих, чтобы он мог всех вспомнить.
— Господи, — сказала Бэллард. — Он только что рассказал тебе все это?
Кто были остальные?
— Он запомнил только одно имя, и то потому, что оно попало в новости, и в то время было очень жарко в новостях. Сара Бендер, помнишь ее? Ее отец был какой-то крупной шишкой, по словам Диллона. Я помню имя, но не могу вспомнить дело. Я хочу использовать его как контрольный случай. Я обозначил Дейзи, а он сказал о Саре Бендер. Если мы сможем подтвердить это, мы…
— Сможем. Подтвердить, я имею в виду. У отца Сары Бендер есть клуб на Сансет-Бендер на Стрипе. Там обычно очередь за дверью.
— Точно. Я знаю его. Внизу, рядом с "Рокси".
— Сара исчезла около трех лет назад. Джордж Бендер стал очень публичным человеком и нанял частных сыщиков, чтобы найти ее. Предположительно, он даже обратился за помощью к темной стороне, когда ему показалось, что полиция Лос-Анджелеса не занимается ее поисками всерьез.
— Что это значит — "темная сторона"? — спросил Босх.
— Знаешь, у него были связи вне закона, которые работали над этим. Наемники. Ходили слухи, что его партнерами в клубе были гангстеры. Когда пропала его дочь, это стало частью расследования, но не подтвердилось. Думаю, официальная версия была такова, что она сбежала из дома.
— Может, так оно и выглядело, но она не была беглянкой. Диллон схватил ее возле кафе.
— Я помню, что отец еще назначил награду. По всей стране стали поступать сообщения об обнаружении. Люди, которые хотели нажиться. В конце концов, все это сошло на нет, и теперь это просто еще одна загадка Лос-Анджелеса.
— Что ж, загадка раскрыта. Он сказал, что убил ее и положил в мусоросжигатель.
— Ублюдок. Как ты заставил его рассказать тебе о ней?
— Неважно. Он сказал, а я не говорил ему имя. Он сам его назвал. Он сказал: "она" и "Дейзи". Остальных он не мог вспомнить по именам. Даже женщину с розовыми ногтями.
Наступила пауза, прежде чем Бэллард заговорила.
— Что он сказал о ней?
— Ничего. Он сказал, что вообще не знал ее имени, не говоря уже о том, что забыл его.
— Ты спросил, когда он ее схватил?
— Нет. Наверное, стоило.
— Я думаю, это было недавно. Когда я была в кузове того фургона… я чувствовала запах ее страха. Я знала, что он держал ее именно там.
Босх не знал, что на это ответить. Но в нем росли разочарование и гнев. Чем больше он думал об этом, тем больше жалел, что вылил серную кислоту на землю, а не на голову Диллона. Бэллард заговорила снова, не дождавшись ответа.
— Он все еще…
— Жив? Я, наверное, буду жалеть об этом до конца своих дней, но да, он жив.
— Нет, просто… неважно. Что ты теперь будешь с ним делать?
— Я позвоню в полицию, пусть Ван-Найс разбирается.
— Он у тебя на пленке?
— Да, но это не имеет значения. Это нелегитимно. Им придется начинать все сначала, строить дело. Я скажу им, чтобы они начали с внутренней части фургона. Отпечатки пальцев, ДНК.
Наступила долгая пауза, пока они оба размышляли над тем, что их незаконные действия поставили под угрозу любой традиционный способ привлечения Диллона к ответственности.
Наконец Бэллард заговорила.
— Будем надеяться, что там что-то есть, — сказала она. — Я не хочу, чтобы он снова оказался на свободе.
— Не выйдет, — сказал Босх. — Я тебе это обещаю.
Последовало молчание, пока они обдумывали то, что только что сказал Босх. Пора было вешать трубку, но Босх не хотел этого делать. Он понимал, что, возможно, они разговаривают в последний раз. Их отношения держались на этом деле. Теперь дело было закончено.
— Мне нужно позвонить, — наконец сказал Босх.
— Хорошо, — сказала Бэллард.
— Может, еще увидимся, ладно?
— Конечно. Оставайся на связи.
Босх повесил трубку. Это было странное завершение дела. Он побрякивал мелочью в руке, размышляя о том, как поступить со звонком,
