Тропа воскрешения - Майкл Коннелли
Босх оказался в затруднительном положении, испытывая одновременно надежду на то, что произошедшее было делом рук преступника, и опасение, что это может быть ранним признаком ухудшения памяти. Он обратился в полицию, но понимал, что это дело вряд ли заинтересует отдел по борьбе с кражами со взломом в Северном Голливуде. Полицейский, принявший заявление, сомневался в факте взлома, так как Босх не мог подтвердить пропажу каких-либо вещей. Офицер даже не стал вызывать эксперта по отпечаткам пальцев. Босх не винил его, учитывая неясность в ситуации.
Гарри, будучи детективом, неоднократно посещал тюрьму в Коркоране, но теперь впервые оказался в роли обычного гражданина. Найти Анхеля Акосту оказалось проще, чем Мэдисон Лэндон. Босх обратился к цифровому архиву газеты "Лос-Анджелес Таймс" и изучил все статьи о перестрелке между Роберто Сансом и членами банды у закусочной в Ланкастере. Один гангстер был убит, один ранен и арестован, а двое скрылись. В последующих статьях арестованным был назван Анхель Акоста. Он получил огнестрельное ранение в живот, но выздоровел в больнице окружной тюрьмы и через год после перестрелки признал себя виновным в нападении на сотрудника правоохранительных органов.
Босх счел приговор Акосте за стрельбу в помощника шерифа — от трех до пяти лет — весьма благоприятным. Дополнительным смягчающим фактором стало то, что Акосту не признали виновным в смерти своего сообщника. В делах, связанных с организованной преступностью, где в ходе совершения преступления кто-либо погибал, это обычно приводило к дополнительному наказанию. Хотя калифорнийские прокуроры перестали следовать этой практике после неблагоприятных решений апелляционных судов, шесть лет назад она все еще широко применялась для усиления наказания.
Причины, по которым Акоста не получил значительно более суровый срок сразу после своего первого ареста, остались невыясненными. Тем не менее, этот мягкий приговор имел ограниченное значение в долгосрочной перспективе, поскольку позже Акоста был осужден за убийство сокамерника. Его новый приговор, предусматривающий пожизненное заключение без возможности условно-досрочного освобождения, повлек за собой его перевод в тюрьму Коркоран, где, скорее всего, он проведет остаток своих дней.
У Босха было несколько веских причин для разговора с Акостой. Его сильно смущал первый приговор и то, как он был получен. Газетные публикации по этому делу были поверхностными, не упоминая ни защитника, ни обвинителя. Ситуацию усугубила новость о том, что Роберто Санс общался с агентом Макайзеком. Босх был убежден, что расследование Бюро, скорее всего, связано с обширной сетью преступных группировок и коррупцией, процветавшей в управлении шерифа. Если бы дело коснулось Санса и его связей с "Бугименом", неизбежно всплыла бы история перестрелки, сделавшей Санса героем в глазах сослуживцев. Босх надеялся, что Акоста сможет пролить свет на эти моменты.
Процедура для незапланированных визитов была следующей: посетитель заполнял форму и ожидал в специальной комнате, пока заключенного спрашивали о его согласии на встречу. Расписания как такового не существовало. Сотрудник тюрьмы, которому Босх передал заполненную бумагу, не стал искать Акосту. Он просто положил форму на стопку и посоветовал Босху ждать в приемной, пока его не вызовут.
Босх ждал почти два часа, а затем услышал своё имя. Акоста согласился на свидание. Босх знал, что это была лёгкая часть. Следующее — заставить Акосту поговорить с ним — было сложным.
Его сопроводили в комнату, где с одной стороны выстроились около двадцати стальных табуретов и кабинок для допросов, а с другой – простирался подиум. Надзиратель исправительного учреждения неустанно патрулировал пространство, внимательно осматривая кабинки.
Босху было велено занять кабинку под номером семь. Он опустился на стальной табурет напротив массивного, покрытого царапинами плексигласа, с телефонной трубкой, покоящейся на крючке сбоку.
Он прождал еще десять минут, прежде чем за стеклом показался исхудавший, жилистый мужчина в тюремной одежде. Тот на мгновение замер, затем поднял трубку, но не присел. Босх тоже взял телефон. Следующие тридцать секунд должны были дать ответ на вопрос, был ли этот день прожит не зря.
— Ты коп? — спросил Акоста. — Ты похож на копа.
— Раньше был, — ответил Босх. — Теперь я работаю на таких, как вы.
Вся шея Акосты была покрыта тюремными татуировками, которые свидетельствовали о его принадлежности к «Ла Эме» — мексиканской мафии, контролировавшей все латиноамериканские банды в тюрьмах Калифорнии. У него была одна каплевидная татуировка в уголке левого глаза, а голова и лицо были выбриты. Он смотрел на Босха, с любопытством ожидая ответа. Наконец он медленно опустился на табурет.
— Кто вы? — спросил он.
— Это было в документе, который вам показал охранник, — сказал Босх. — Меня зовут Босх. Я частный детектив.
— Ладно, частный детектив, без ерунды: чего вам нужно?
— Я пытаюсь вызволить из тюрьмы женщину по имени Люсинда Санс. Вы знаете это имя?
— Не могу сказать, что знаю, и мне всё равно.
— Она была замужем за помощником шерифа, который стрелял вас шесть лет назад. Теперь помните?
— Я помню, что она совершила праведный поступок, эта женщина, угробив его. Я слышал об этом. Но какое это имеет отношение ко мне? У меня идеальное алиби. Когда всё это началось, я уже был в тюрьме благодаря ему и его лживой заднице.
— Он лгал? Тогда почему вы признали свою вину?
— Скажем так, у меня не было выбора, козёл. Мне больше нечего сказать.
Он отнял телефон от уха и потянулся, чтобы повесить трубку. Босх поднял палец, словно хотел задать последний вопрос. Акоста снова поднёс телефон к уху.
— Я не разговариваю ни с полицейскими, ни с бывшими полицейскими, придурок, — сказал он.
— Я слышал совсем другое, — ответил Босх.
— Ага? А что ты слышал?
— Что ты разговаривал с ФБР.
Глаза Акосты на мгновение слегка расширились.
— Это чушь, — сказал он. — Я им ничего не говорил.
Подтверждение Акосты показало, что Бюро связывалось с ним, независимо от его реакции. Догадка Босха оказалась верной.
— В отчёте агента Макайзека говорится другое, — сказал он. — Там говорится, что ты рассказал ему, что на самом деле произошло в тот день у киоска «Флип’с».
Босх продолжал расследование, полагаясь на собственное чутье, а не на официальные данные. Он был твердо убежден, что департамент шерифа исказил правду о перестрелке у «Флип’с». Учитывая его представление о Роберто Сансе, Босх не мог
