Тропа воскрешения - Майкл Коннелли

— Думаю, это немного упрощённо, особенно учитывая всю бюрократию и правила, ущемляющие интересы обвиняемого, — но я понимаю. Так что, если я пока воздержусь от контактов с ФБР, что ты хочешь, чтобы я сделал вместо этого?

— Уверен, ты что‑нибудь придумаешь. Дайте мне пару дней, чтобы решить, как нам действовать с федералами. Мне нужно поговорить с людьми, чтобы понять, сможем ли мы дойти до федерального суда.

Оставшись под навесом, Босх погрузился в раздумья о том, как действовать дальше. Его интуиция подсказывала, что ФБР имеет рычаги воздействия на Санса, что и объясняет их внезапную воскресную встречу. Санс, будучи занятым, испытывал давление со стороны Макайзека, который стремился сделать его осведомителем. Учитывая недавний резонанс вокруг коррупции в управлении шерифа и активное присутствие там криминальных элементов, Босх и без разговора с Макайзеком осознавал масштабы проблемы.

Центральным вопросом было, имело ли ФБР против Санса что-то более существенное, чем его причастность к группировке, и привело ли это к его гибели. Босх осознавал, что Холлеру не требовалось полного понимания всех деталей для выполнения своих профессиональных обязанностей. Типичная стратегия адвокатов защиты строилась на принципе "где дым, там и огонь": они стремились посеять сомнения, не будучи сами убежденными в них. Но Босх не мог позволить себе такой подход, даже работая на защиту. Его целью было добраться до сути, до истинного огня, минуя завесу дыма, и только если этот огонь действительно существовал.

Продираясь сквозь дым, он начал понимать, что делать дальше. Если не получится сразу направиться к Макайзеку, он знал, на кого можно надавить.

Его взгляд, блуждавший где-то вдали, внезапно вернулся к реальности. Он обнаружил, что его глаза были прикованы к кухонной двери, видимой сквозь лобовое стекло, и он совершенно упустил из виду что-то еще.

Дверь была приоткрыта примерно на восемь сантиметров.

— Ты там, Босх? — спросил Холлер. — Или я потерял тебя в холмах?

— Я здесь, — сказал Босх. — Но подожди секунду.

Босх вынул ключ из замка зажигания и открыл им бардачок. Он взял пистолет и вышел из машины, держа оружие в одной руке, а телефон — в другой. Тихим голосом он обратился к Холлеру:

— Я только что вернулся домой, и моя дверь открыта. Уверен, я её так не оставлял.

— Тогда повесь трубку и вызывай полицию.

— Сначала я проверю.

— Гарри, ты не коп. Пусть копы проверят.

— Просто подожди.

Босх сунул телефон в карман, не прерывая звонка. Сжимая пистолет обеими руками, он толкнул дверь стволом до упора. Застыв на пороге, он прислушался, но в доме царила тишина. С его позиции кухня выглядела пустой и безопасной. Он пытался восстановить в памяти события утра, после звонка Циско. Несмотря на спешку, он не мог понять, как мог оставить дверь незапертой. Тридцать лет он жил в этом доме, и закрывать дверь до щелчка замка стало для него рефлексом.

Он отступил назад, под навес, чтобы проверить, не пропустил ли он машину дочери, припаркованную на улице, когда подъезжал к дому.

Машины Мэдди не оказалось, как и любого другого транспорта, способного вызвать у Босха тревогу. Он бесшумно проскользнул в дом через кухонную дверь, пистолет уже был в руке. Теперь его главным оружием стал слух, хотя легкий звон в левом ухе мешал сосредоточиться. Босх напрягся, вслушиваясь в тишину. Он миновал кухню и оказался в прихожей у входной двери, откуда просматривались гостиная и столовая. Он двинулся дальше, но ничего подозрительного не обнаружил, пока не вошел в гостиную и не увидел пластинку, вращающуюся на проигрывателе.

Тонарм был поднят; музыка не играла. Босх выключил проигрыватель и смотрел на пластинку, пока та не остановилась. Это был альбом Майлза Дэвиса «Живу в Филлмор-Ист», который он слушал в последний раз несколько дней назад. Он знал, что оставил его на диске, но был уверен, что выключил проигрыватель.

— Гарри, что происходит?

Босх услышал из кармана дребезжащий голос Холлера. Он достал телефон и ответил:

— Пока что всё вроде бы в порядке. Но кто‑то здесь был. И они хотели, чтобы я об этом знал.

— Ты уверен?

Босх сразу понял, что в доме курили. Хотя он сам не курил уже много лет, он безошибочно узнал этот запах, характерный для свежего табачного дыма в замкнутом пространстве.

— Уверен, — сказал он.

— Кто? — спросил Холлер.

— Не знаю. Пока.

— Тебе нужно вызвать полицию. Записать это для протокола.

— Я ещё не закончил проверку дома. Давай я тебе перезвоню.

— Хорошо, но тебе нужно позвонить…

Босх прервал связь, убрав телефон. Он продолжил обход дома, тщательно осматривая комнаты и санузлы. Следов взлома не было. Усевшись на кровать, он погрузился в размышления. Не покидало ощущение, что он мог оставить дверь незапертой, а проигрыватель включенным. Запах сигарет, возможно, был лишь отголоском прошлого или следствием лечения. Он знал, что проблемы с памятью и изменения восприятия запахов и вкуса были возможными побочными эффектами терапии.

Доктор Феррас дал ему свой номер, и Босх на мгновение задумался о звонке. Но быстро отказался от этой идеи. Что нового мог сказать Феррас, чего не было в документах, которые Босх подписал? Забывчивость – один из возможных побочных эффектов.

Босх ощущал усталость и упадок сил. Он положил пистолет на тумбочку. Подушка манила к себе. Он подумал о звонке дочери, чтобы узнать, не была ли она здесь и не оставила ли дверь открытой. Она не курила, но ее парень – да. Он отложил звонок на потом, как и решение о вызове полиции. Сейчас ему нужен был отдых. Он прилёг, и мрачные мысли о смерти отступили, уступив место сну, в котором он видел себя молодым, идущим по туннелю с тускнеющим фонарем.

Глава 17.

Босх выехал из дома ещё до рассвета, потратив около пяти часов на дорогу. Он хотел избежать утренних пробок и прибыть в тюрьму к десяти утра, когда начинались свидания. Он понимал, что поездка туда и обратно может занять десять часов, и, если Акоста откажется с ним говорить, день будет потерян. Однако, опираясь на свой многолетний опыт работы в полиции и розыске, Босх был уверен, что осужденный, приговорённый к пожизненному заключению, будет рад любой возможности разнообразить свою рутинную жизнь. Главное было – разговорить Акосту, когда они встретятся.

В дороге Босх слушал любимую джазовую музыку, от Кэннонболла Эддерли до Джо Завинула, завершив прослушивание композицией