Выжить, чтобы умереть - Тесс Герритсен

Но в тот июньский вечер в Риме, когда цель нападения была у нас под носом, казалось, что победа уже в кармане.

Внутри «Ла Нонны» Икар и его окружение доедали десерты. Когда они в конце концов вышли на улицу – сначала телохранители, затем Икар, его жена и сыновья, – мы были в полной боевой готовности. Плотный ужин с прекрасным вином в тот вечер смягчили Икара, и он не стал внимательно оглядывать окрестности, а просто направился к своей машине. Он помог жене Люсии и двум сыновьям сесть в «вольво», затем скользнул за руль. Телохранители уселись в «БМВ», стоявший прямо за ним.

Икар первым отъехал от тротуара на дорогу.

В тот же момент его место занял грузовик с овощами и фруктами, который встал чуть косо, чтобы заблокировать «БМВ». Телохранители вышли на улицу и принялись орать на водителя, чтобы тот отогнал машину, однако он не обратил на них внимания и как ни в чем не бывало понес ящик с репчатым луком на кухню «Ла Нонны».

Именно в этот момент телохранители поняли, что им порезали шины и они сидят на мели. Засада. Икар сразу же понял, в чем дело, и отреагировал именно так, как мы думали.

Он газанул и с ревом помчался прочь, торопясь укрыться в безопасности своего дома на холме.

Мы ехали прямо за ним. Второй автомобиль с двумя другими членами нашей команды ожидал его на дороге, через сто ярдов от нас. Он занял место прямо перед машиной Икара, и теперь «вольво» был зажат между двумя автомобилями.

Взбираясь на холм, дорога, в которой было немало резких поворотов, сузилась. Приближался слепой поворот, и первая машина затормозила, чтобы задержать «вольво». Мы планировали, что это заставит «вольво» остановиться, что мы вытащим Икара из машины и засунем в наш автомобиль. Однако Икар поймал нас врасплох: он не замедлил хода. Он отчаянно надавил на газ и проскользнул мимо первой машины буквально в дюйме от нее.

Мы все слишком поздно заметили приближающийся грузовик.

Икар в отчаянии резко подал вправо, и «вольво» натолкнулся на дорожное ограждение. Машина отскочила в сторону, ее занесло.

Грузовик ударил ее в бок и смял пассажирские дверцы.

Еще до того, как я выбрался из машины, я понял: жена Икара погибла. Я первым дернул дверцу Икаровой машины и увидел кровавое месиво. Изломанное тело Люсии. Изуродованное лицо десятилетнего мальчика. И малыша Карло – он был еще в сознании, но уже умирал. Карло поднял на меня глаза, и я прочитал в них вопрос. Вопрос, на который я по-прежнему силюсь найти ответ: за что?

Мы выволокли Икара из «вольво». В отличие от своих родных он был жив и оказывал сопротивление. Через несколько секунд мы связали его по рукам и ногам. Мы бросили его на заднее сиденье моей машины и накрыли сверху одеялом.

Незадачливый водитель грузовика, растерянный, потрясенный столкновением, так и не понял, что произошло. Позже он рассказал полиции, что какие-то добрые самаритяне остановились, спасли водителя «вольво» и, наверное, отвезли его в больницу. Однако на самом деле мы направились к частной взлетной полосе, располагавшейся в сорока восьми милях оттуда, где нас ожидал заранее заказанный и уже готовый к рейсу самолет.

Мы закончили дело, ради которого приехали, однако все должно было завершиться иначе, трое невинных людей не должны были умереть. Обычно мы обмывали успешные операции, выпивая по бокальчику виски и хлопая друг друга по ладоням. Однако в тот вечер все были подавлены. Озабочены возможными последствиями.

Мы даже и представить не могли, какими ужасными они будут.

13

Ветер бился в окна кабинета доктора Анны Уэлливер, и отсюда, из высокой башни, Джейн видела, как с гор скатываются черные облака, неумолимо приближаясь к замку. Собиралась летняя гроза, порывы ветра заставляли Джейн нервничать. Они с Маурой наблюдали за тем, как доктор Уэлливер ставит на поднос чашки и блюдца. Вид на улицу был пугающим, зато внутри башни располагалось уютное помещение с диваном в цветочек, ароматическими палочками и хрустальными шарами, висящими в оконных проемах; тихое прибежище, где травмированный ребенок может свернуться калачиком в просторном кресле и поделиться своими самыми большими страхами. От аромата ладана комната больше походила на гостиную какой-нибудь эксцентричной дамы, играющей роль Матушки-Земли, чем на кабинет врача, однако доктор Уэлливер, с ее седыми волосами, бабушкиными платьями и ортопедическими туфлями, как раз таки и была эксцентриком.

– У меня было примерно сорок восемь часов, чтобы понаблюдать за мальчиком, – сказала доктор Уэлливер. – И, надо сказать, у меня есть опасения.

Электрический чайник на приставном столике зашипел, забурлил, и женщина поднялась, чтобы налить кипящую воду в фарфоровый заварочный чайник.

– Что за проблемы вы увидели? – поинтересовалась Джейн.

– Внешне он вроде бы замечательно осваивается. Похоже, первый день занятий пришелся ему по душе. Госпожа Дюплесси говорит, что Тедди читает куда более серьезную литературу, чем полагается в его возрасте. Господин Роман убедил его выпустить пару стрел на занятиях по стрельбе из лука. А вчера вечером я обнаружила его в компьютерном зале за просмотром роликов на «Ютубе».

Джейн взглянула на Мауру:

– Здесь нельзя звонить по мобильному, но можно висеть в Сети?

– Против века цифровых технологий не попрешь, – усмехнувшись, заметила доктор Уэлливер. Она тяжело уселась в кресло, и ее платье, словно палатка, вздулось на пухлом теле. – Конечно, мы блокируем неподобающие сайты, и наши студенты знают, что нельзя сообщать любые личные данные. Местонахождение, имена. В целях безопасности.

– Особенно в случае с этими детьми, – заметила Маура.

– Я пыталась сказать, – снова заговорила доктор Уэлливер, – что Тедди, чисто внешне, прекрасно адаптируется в новом окружении. Похоже, он даже кое с кем подружился.

– Так в чем же проблема? – не унималась Джейн.

– В ходе нашей с ним вчерашней беседы я обнаружила, что многого о своей родной семье он не помнит или не хочет помнить.

– Вы ведь знаете, есть причина, почему он не может помнить ту ночь, когда они погибли.

– Я знаю, что членов его семьи убили на борту парусного судна у острова Сент-Томас. Я в курсе, что там был взрыв, отчего Тедди потерял сознание. Но я невольно задаюсь вопросом: только ли этот взрыв виноват в провалах его памяти? Когда я спрашиваю его о родных, он постоянно уходит от ответа. Уклоняется. Говорит, что голоден или хочет в туалет. То и дело он