Паук - Ларс Кеплер
— Да… из‑за анаграммы на открытке. Это может быть игрой или попыткой спровоцировать нас, — отвечает она.
— Но откуда он вообще знает о Юреке, если все материалы по делу засекречены? — спрашивает Грета.
— Произошла серьёзная утечка, — объясняет Йона.
— Если горстка полицейских о чём‑то знает, значит, знает весь мир, — бормочет Манвир.
— К концу предварительного расследования в дело было вовлечено множество людей, — продолжает Йона. — А потом большая группа занималась проверкой всех зацепок, чтобы найти пропавшие тела.
— Но почему именно Юрек? — спрашивает Грета. — Если судить по почерку, наш преступник не подражатель.
— Должна быть какая‑то иная связь, — говорит Сага.
— У нас уже три убийства, но что мы на самом деле знаем о его методе? — спрашивает Манвир и указывает на доску.
— Он изучает жертв, вероятно, долгое время. Он знает, где и когда нанести удар, — говорит Сага, поднимаясь со стула.
— Всё тщательно спланировано, — отмечает Манвир и добавляет пункт на доску.
— Он подкрадывается сзади, атакует без предупреждения и стреляет в спину с близкого расстояния, — продолжает Сага.
— У нас есть третья серебряная гильза… Параметры те же, что у пистолета «Макаров» 9×18 мм, — говорит Манвир.
— Думаю, пуля нужна, чтобы парализовать жертв перед транспортировкой, — говорит Сага и указывает на фотографии крови из конюшен. — Мы не знаем, почему он не убивает их сразу, но это явно часть плана.
— Согласна, — кивает Грета.
— А вскоре после похищения он сбрасывает тела в другом месте, возможно, на кладбище, — продолжает Сага, голос её становится всё жёстче. — В резиновом мешке с гидроксидом натрия, завёрнутом в пластик, простыни и верёвку.
— «Игла» не смог установить причину смерти ни у одной из первых двух жертв. Мы не знаем, умерли ли они от пули или по иной причине, — говорит Йона. — Мы даже не уверены, были ли они уже мертвы, когда попали в свои мешки.
— Господи, — бормочет Петтер.
— Он не просто хочет убить. Он хочет уничтожить их, — тихо произносит Йона.
Сага снова садится к столу, а побелевший Манвир открывает маркер и дописывает:
— «Преступник крайне организован, изучает жертв, знает их привычки и распорядок».
— «Есть причина оставлять жертв в живых».
— «Уничтожает жертв».
Манвир кладёт маркер на полку и возвращается к столу. Он расстёгивает пиджак, чуть приподнимает штанины и садится.
— Оловянные фигурки — самые осязаемые улики, — говорит он. — Это способ убийцы общаться с нами.
— И как нам их понимать? Почему олово? Зачем вообще делать маленькие фигурки? — спрашивает Грета.
— Сначала я подумал об игрушечных солдатиках, — говорит Манвир. — В детстве мы отливали их, красили, а потом разыгрывали сражения.
— Сейчас такое детям, наверное, не продашь, — с лёгкой улыбкой замечает Грета.
— Давайте вернёмся к делу, — отрезает Манвир.
— Коробки, отправленные Саге, самые распространённые в Швеции, их не отследить. То же со скотчем: купить можно везде — говорит Петтер и показывает две фотографии.
— Похоже, фигурки заворачивали во всё, что попадалось под руку. Может, вообще в какой‑то хлам, — говорит Грета. — В старые бумажки, обрезки ткани.
— И криминалисты не нашли на этом ни отпечатков, ни ДНК, — напоминает Петтер.
Йона открывает одну из папок, достаёт фотографии упаковки, раскладывает их на столе и внимательно рассматривает по очереди.
Рваная футболка с эмблемой «Лос-Анджелес Доджерс» и половина меню паба.
Кусок пузырчатой плёнки с наклейкой фарфоровой фабрики «Густавсберг».
Вырванная страница энциклопедии. На одной стороне — фрагмент статьи о птицах семейства трогоновых и минерале троилите, на другой — большая фотография троянского коня на амфоре примерно 670 года до нашей эры.
Небольшой лоскуток ткани с кружевной отделкой и ксерокопия старой рукописной карты города Аль‑Мадждаль на берегу озера.
На обороте листа — детский рисунок красным мелком: семья за обеденным столом.
Грета следит за выражением лица Йоны и за фотографиями перед ним.
— О чём вы думаете, Йона? — спрашивает она.
— Статуэтка Марго была завёрнута в статью о троянском коне и кусок пузырчатой плёнки из Густавсберга, — отвечает он. — Фарфоровая фабрика Густавсберга, когда‑то была на Вермдё.
— Фигурка Саймона — в меню бара и обрезок футболки с эмблемой бейсбольной команды Лос-Анджелеса, — продолжает он.
— Конюшни и бар «Лос-Анджелес», — шепчет Сага.
— Хищник заранее говорит нам, где собирается подстрелить следующую жертву, — заключает Йона.
— О Боже, — выдыхает Грета.
— Фигурка священника была завёрнута в эту ткань, — говорит Йона и протягивает Саге фотографию.
— Похоже на кусок крестильной рубашки. Я посмотрела про Аль‑Мадждал — его больше нет, — говорит Сага, держа в руке телефон. — Раньше этот город назывался Мигдал, или Магдала на арамейском, на языке, на котором говорил Иисус…
— Мария из Магдалы, — кивает Грета.
— Кто‑нибудь может выяснить, пропала ли крестильная рубашка в церкви Марии Магдалины? — спрашивает Йона.
— Я займусь, — отзывается Петтер.
— Значит, он заранее предупреждает нас, кого и где собирается убить, а мы до сих пор не смогли его остановить, — со вздохом говорит Манвир и ослабляет галстук.
— Этого почти достаточно, чтобы начать чувствовать себя ответственными, — бормочет Петтер.
— Прекратите, — резко говорит Грета.
— Простите, это просто до чёртиков бесит.
— Знаю, — говорит она и тяжело выдыхает. — Я чувствую то же самое. Но, по крайней мере, теперь мы понимаем правила игры. А когда придёт следующая фигурка, а она придёт, — мы будем лучше готовы…
Глава 15.
Франческа Бекман — одна из психологов Центра кризисов и травм, тесно сотрудничающего с полицией. Она отвечает за оценку пригодности Саги к возвращению на службу.
Три года назад охота Саги на Юрека Вальтера наконец настигла её. В одно мгновение она сама превратилась в добычу и отчаянно боролась за спасение семьи.
Когда её сводная сестра Пеллерина умерла, задыхаясь в гробу, всё вокруг рухнуло. Служба безопасности оплатила два года реабилитации и специализированной психиатрической помощи в лечебном центре на острове Идё. К возвращению в Стокгольм Сага наконец почувствовала себя достаточно окрепшей, чтобы думать о чём‑то ещё, кроме самоубийства.
Дневной свет пробивается сквозь качающиеся снаружи ветви
