Паук - Ларс Кеплер
— Стой, — перебивает её Йоханна. — Я бы в любой день сделала тебя своим начальником.
— О‑ля‑ля, — усмехается Марго, и ей становится легче. Она слышит, как Йоханна опускает штору, шнур стукается о радиатор.
— Включи проблесковые маячки и возвращайтесь домой, — говорит Йоханна. Голос звучит глухо, издалека.
— Тебе удалось уложить девочек?
— Да. Хотя Альва спросила, любишь ли ты свою лошадь больше, чем её.
— Ой… — Марго смеётся.
Как только они заканчивают разговор, тревога снова накрывает её. Она всё ещё слышит слабый звон, длящийся пару мгновений, прежде чем стихнуть. Наверное, доносится откуда‑то из конюшни, думает Марго. Похоже на лёгкий стук вёдер, висящих в проходе.
Одна из лошадей наваливается на стенку денника, и доски жалобно скрипят.
Марго поворачивается к двери.
Ей кажется, что высокий силуэт прячется в тени возле кормушки. Рациональный ум подсказывает, что это всего лишь шкафчик для мётел, но почему‑то он будто стоит дальше, чем обычно.
Над металлической крышей пролетает порыв ветра, стёкла окон дрожат.
Марго идёт по проходу. Краем глаза она различает прутья денников, тяжёлые лошадиные головы матово поблёскивают в электрическом свете.
Она сдерживает себя, чтобы не позвонить Йоханне ещё раз и не попросить её проверить входную дверь: дети вечно забывают толком её закрыть.
Надо только закончить с «Катуллом», доехать до дома, принять душ и забраться в тёплую постель.
Свет на миг меркнет и гаснет, затем снова вспыхивает.
Марго останавливается, прислушивается и заглядывает мимо умывальника в раздевалку.
В конюшне тихо. И тут раздаётся быстрое тиканье, словно что‑то металлическое катится по полу.
Она оборачивается, но звук стихает. Невозможно понять, откуда он шёл.
Марго опирается ладонью на решётку денника и смотрит на главную дверь.
Тиканье снова доносится, теперь уже ближе, прямо у неё за спиной.
«Катулл» настораживается, поднимает голову, и в тот же миг Марго чувствует резкий удар в спину. Наверное, одна из лошадей лягнула, успевает подумать она, падая.
Мир на мгновение проваливается, в ушах гудит.
Она лежит лицом вниз на бетоне. Губы и лоб кровоточат там, где ударились об пол. В позвоночнике — странное жжение, тянущая боль, и воздух кажется пропитанным какой‑то острой нотой.
Когда до неё доходит, что в неё выстрелили, в ушах начинает звенеть ещё громче. Лошади в панике мечутся в денниках, бьют копытами по перегородкам, фыркают.
В меня стреляли, думает она.
— О боже, о боже…
Ей нужно подняться, поехать домой и сказать дочерям, что любит их больше всего на свете.
Слышны шаги, и вдруг её накрывает животный страх.
Раздаётся скрип, затем тот самый щелчок, который она слышала раньше.
Нижняя часть тела немеет, но Марго ощущает, как её берут за ноги и тянут к двери.
Бёдра скребут по шершавому бетону.
Она пытается ухватиться за кормушку, но сил не хватает.
Ведро опрокидывается и катится в сторону.
Куртка и майка сползают вверх.
Дыхание становится поверхностным, и она понимает: пуля ударила в позвоночник. Волнами накатывает боль.
Словно её ударили топором.
Пока её волокут по полу, Марго чувствует себя животным, которого волокут на бойню, лодкой из коры, попавшей в течение, дирижаблем, плывущим над полями.
Она знает, что не имеет права сдаться, должна бороться. Но она так слаба, что уже не может держать голову.
Лицо царапает о грубый пол, и последнее, что она успевает заметить перед тем, как потерять сознание, — скользкий кровавый след, тянущийся по бетону.
Глава 2.
Лиза стоит спиной к окну, опустив холодный стакан на подоконник. Глубокая ночь. Она и двое мужчин находятся в одноэтажной вилле в Римбо, примерно в пятидесяти километрах к северу от Стокгольма.
Одному из мужчин чуть за пятьдесят. Он в костюме и бледно‑голубой рубашке. Короткие волосы седы на висках, шея напряжена. Он бросает пустой лоток для льда в раковину, наливает в кувшин немного джина и доливает тоник.
Другому — чуть за двадцать. Он высок и широк в плечах, голова выбрита наголо. Он курит сигарету у вытяжки.
Лиза что‑то говорит и, рассмеявшись, прикрывает рот ладонью.
Старший выходит из кухни, и через секунду в ванной вспыхивает свет. Снаружи его тень отчётливо проступает за тонкими занавесками.
Лизе только что исполнилось двадцать девять. На ней плиссированная юбка и серебристая блузка, плотно обтягивающая грудь. Тёмные волосы блестят. Она родилась с заячьей губой, и над верхней губой виден бледный шрам.
Молодой мужчина тушит сигарету в пустой пивной банке, подходит к Лизе и показывает ей что‑то на телефоне. Он с улыбкой следит за её реакцией, произносит пару слов и откидывает у неё с щеки прядь волос.
Лиза поднимает голову, встречает его взгляд. Встаёт на цыпочки, целует его в губы. Его лицо стремительно становится серьёзным. Он оглядывается в сторону коридора, прежде чем ответить на поцелуй.
Сага Бауэр наблюдает за происходящим через дисплей камеры. Молодой мужчина запускает руку Лизе под юбку, сжимает её между ног. Сага уже час снимает виллу из соседского сада, сидя верхом на тачке у высокого забора. Свет из больших окон кухни и гостиной выхватывает стволы сосен и шишки, разбросанные по траве.
Старший мужчина снова появляется, останавливается в дверях. Лиза и её любовник прерывают поцелуй и идут к нему.
Сага кладёт телеобъектив на верх забора, чтобы картинка стала резче, но троица уже скрывается в коридоре.
Муж Лизы учился с Сагой в одном курсе полицейской академии, а после выпуска поступил в полицию Норрмальма. Он подозревает, что жена изменяет ему, пока он работает в ночные смены, но пока ничего ей не сказал. Вместо этого он связался с детективным агентством, где теперь работает Сага. При первой встрече она предупредила его, что он, возможно, не захочет знать правду, но он всё равно настоял.
Лиза и двое мужчин замирают у входа в тёмную спальню. Сага не видит, что они делают, но их тени пляшут по плинтусу, просачиваются через щель в приоткрытой двери.
Она дважды проверяет, идёт ли запись.
Один из мужчин включает торшер на прикроватной тумбочке. Все трое начинают раздеваться, Лиза стоит спиной к окну. Она стягивает с себя нижнее бельё, перешагивает через него и чешет правую ягодицу. Колготки оставили на талии красную борозду, на одной икре виден синяк.
Стены выкрашены в цвет мёда. Огромная кровать с богато украшенным латунным изголовьем. Яркий свет лампы отражается в стекле фотографии боксёра Джорджа Формана в рамке, но, когда младший из мужчин садится
