Испытательный полигон - Майкл Коннелли

— Ладно, я здесь. Но зачем нам спешить к Пателю, если судья уже разрешила ему свидетельствовать?

— Он не отвечал на звонки все выходные и сегодняшний день. Мы поедем к нему и запишем разговор, прежде чем братья Мейсон подадут ходатайство о приостановлении решения судьи на время их апелляции.

Я открыл машину, и мы сели.

— Ты оставил ему сообщение про решение суда? — спросил Циско.

— Да, — ответил я. — Но он так и не перезвонил. Надеюсь, близнецы до него не добрались и не откупились.

— Мейсон и Мейсон? Да нет. Он ненавидит этих парней и компанию, говорит, что «Тайдалвейв» ему жизнь разрушила. Говорил, что его внесли в чёрный список. Он определённо хочет им отомстить. Хочет своего суда. После того как ты выиграешь это дело, он мечтает нанять тебя, чтобы подать в суд на Виктора Вендта лично и на компанию в целом.

— Если он так ко мне расположен, почему не перезванивает?

— Не знаю, Мик. В последний раз он говорил, что подумывает вернуться на север, попробовать найти работу там. Но обещал мне сообщить, если решится.

— Какой у него последний известный адрес?

— Венеци‑Бич.

Циско был слишком крупным для моей новой машины, а до пляжа было ехать не меньше получаса. Он был бывшим байкером и ничуть не пытался это скрывать — широкие плечи, руки‑брёвна на двухметровой раме. Теперь я ездил на «Шевроле Болт». Машина была маленькой, тесной, и голова Циско касалась потолка. Она была заметно меньше и менее удобна, чем «Линкольн Навигатор» с водителем, но у этого были свои плюсы: я не заезжал на заправку уже пятнадцать месяцев.

Мы ехали по 10‑й автомагистрали на запад. Каждый раз, когда я бросал взгляд на Циско, он смотрел в телефон, проверяя картинку с камеры на складе.

— Никогда тебя таким не видел, — сказал я, наконец. — Что у тебя с этим писателем?

— Проблема в том, что у него в прошлом были истории с женщинами, с которыми он работал, понятно?

— И что? Ты не доверяешь Лорне?

— Ей доверяю. Ему — нет.

— Лорна умеет делать правильный выбор. Не волнуйся. Кроме того, ты выше его на пятнадцать сантиметров и тяжелее килограммов на сорок — он вряд ли рискнёт. Отпусти это и сосредоточься на деле. Серьёзно. Мы не можем себе позволить ошибки.

— Ладно, ладно. Я сосредоточен. Не беспокойся обо мне, Мик.

— Отлично. Куда мы едем в Венеции?

— Он живёт на улице Бриз, двадцать пять. Это одна из пешеходных улиц, отходящих от Пасифик‑авеню. С парковкой там проблема.

— Хорошо, что мы не на «Навигаторе». Ту баржу было тяжело где-то пристроить.

— Жаль, что не на «Навигаторе». В нём я хотя бы помещался.

Дорога заняла почти сорок минут, и, как и предсказывал Циско, парковки поблизости от Бриз‑стрит не нашлось. В конце концов я махнул рукой и поставил машину на пляжной стоянке у Спидуэя. Мы прошли кварталов пять до бунгало Пателя, расположенного в районе, где дома стояли фасадами друг к другу через мощёную дорожку, без парковочных мест.

Когда мы свернули на Бриз‑стрит, мне пришло сообщение от Лорны.

— Чёрт, — выдохнул я, прочитав его.

— Что там? — спросил Циско.

— Мейсоны уже подали апелляцию, и Рулин хочет сегодня в три дня выслушать аргументы по их ходатайству о приостановлении.

— Значит, мы не можем поговорить с Пателем?

— Технически да. Но представим, что я выключил телефон и не получил сообщение от Лорны.

Я так и сделал, когда мы подошли к дому номер двадцать пять по Бриз‑стрит.

Бунгало скрывалось за зарослями неухоженного жасмина, перекинувшегося через низкий забор. За незапертой створкой калитки виднелись ступени, ведущие на полностью крытую веранду.

Деревянный настил, разъедаемый морским воздухом, скрипел и прогибался под нашим общим весом. Ещё до того, как мы постучали, Циско сказал, что‑то, от чего у меня по спине пробежал холодок.

— Тут кто‑то умер.

— Что?

— Чувствуете запах?

— Да. Это жасмин.

— Это не жасмин, Мик. Откроем дверь — и вы всё поймёте.

Он оглядел веранду. Там стояли мягкий диван, два кресла и низкий столик — что‑то вроде гостиной на открытом воздухе. На диване лежали декоративные подушки; Циско взял две и одну протянул мне.

— Используйте, — сказал он.

— Для чего?

— От запаха.

Он подошёл к двери. В её верхней части было стеклянное окно. Прикрыв ладонями глаза от бликов, он заглянул внутрь. Там было темно.

— Там записка, — сказал он. — На полу.

Я подошёл и тоже посмотрел в окно. На коврике перед дверью лежал смятый лист бумаги.

— Вы можете разобрать, что там написано? — спросил я.

— Да, — ответил Циско. — «Спальня сзади». Напечатано на принтере.

— И всё? Просто «спальня сзади»?

— И всё.

Я постучал по стеклу.

— Никто не ответит, Мик, — сказал Циско.

Он звучал уверенно. Я всё равно постучал ещё раз. Циско не стал ждать. Он подёргал ручку — латунную скобу с поворотным рычагом под задвижкой. Дверь оказалась не заперта, и он толкнул её. Записка с коврика отъехала в сторону.

Запах смерти обрушился на нас волной. Меня тут же свело от рвотного позыва. Я едва сдержался. Мы оба прижали подушки к носу и рту.

— Господи… — выдохнул я.

— Я же говорил, — ответил Циско.

Голоса наши звучали глухо. Я переступил порог.

— Подождите, — сказал Циско. — Что мы делаем?

— Заходим, — ответил я. — Нужно узнать, кто умер.

— Ты уверен? Может, просто вызовем полицию?

— Не сомневайся, мы её вызовем.

Я прошёл вперёд, и он последовал за мной. Слева была столовая с письменным столом, на котором стояли компьютер и небольшой принтер. Вокруг — неаккуратные стопки документов. Справа — маленькая гостиная с камином.

Дальше уходил тёмный коридор, ведущий вглубь дома. Циско пошёл первым, локтем щёлкнув выключателем.

Он прошёл мимо арки слева, ведущей на кухню, и открытой двери справа в небольшую спальню. В конце коридора виднелись дверь в ванную и открытая дверь в большую спальню.

Мы вошли. Комната тонула в полумраке: окна были плотно зашторены. На фоне светлого деревянного изголовья я различил силуэт человека, сидящего на кровати.

— Алло? — позвал я.

Ответа не было.

Циско снова локтем включил