Дочь врага - Владимир Григорьевич Колычев

— Может, эта не просрет?

— Эй, ты чего?! — выкрикнул тонконосый. — Давайте нормально поговорим!

— Так мы нормально и предлагали, — одобрительно глянув на Душмана, кивнул Серега.

— Откуда будете, пацаны?

— Пехорские мы, слышал про таких?

— Услышал.

— Сколько мы вам должны? — спросил Душман, сунув палец в кольцо.

— Да нормально все, разобрались уже… Или у вас тут маза какая‐то?

— А если маза? — хищно сощурился Серега.

— Ну, если там тачку взять, мы поможем. А если вам «слам» нужен, пролетаете мимо кассы.

— А если мы целый завод под себя взяли? И баблом берем, и натурой. Аккумуляторы на реализацию берем, толкать здесь будем. Покупателей здесь хватает, нам это и нужно.

— Здесь все кто‐то что‐то толкают. И все платят.

— Кому?

— Нам.

— И мы заплатим, — хищно усмехнулся Серега. — Если сможете заставить… Колесо растормози!

— Угу! — кивнул Душман. Он стоял и смотрел на свою гранату, то согнет усики, то разогнет.

Тонконосого это страшно нервировало, поэтому он все‐таки снял блокиратор с колеса. А Серега даже не стал выяснять, с кем имеет дело. Логика простая: если тонконосый не назвался, значит, нет за ним реальной силы. Случайных пассажиров на понт эти «левые» взять еще могли, но серьезные люди им уже не по зубам…

Через пару дней Серега вернулся на рынок с товаром, людей взял, которые толкали товар, — не самим же за прилавком стоять.

Тонконосый даже не появлялся, зато на следующий день из толпы вынырнула стайка чернявых парней с холодными глазами. Продавцы тут же исчезли, а Серега не растерялся, занял их место возле машины. Душман рядом встал, Кот и Семен с пацанами подтянулись…

Но чеченцы были не из пугливых.

— Кто тут у вас из Афгана? — без акцента спросил рослый парень с массивным, закрывающим переносицу надбровьем.

— Ну я! — скривил губы Душман.

— Если врешь, молись!

Чеченец спокойно достал из кармана гранату, вырвал чеку. Взгляд абсолютно спокойный, на губах улыбка святого мученика на пороге в рай. С такой улыбкой не боятся смерти, с такой улыбкой он запросто мог бросить гранату себе под ноги.

Семен это понял, и ему стало не по себе, но голову в плечи он не вжал. И за спину брата не спрятался, хотя мог. Никто не заставлял его идти за братом, он сам ввязался в драку, так что нечего роптать. И если ему суждено умереть, то смерть нужно принять достойно.

Впрочем, Душман не обманывал, он действительно служил в Афгане, Кундуз, двести первая мотострелковая дивизия, сто сорок девятый полк. Чеченец выслушал его, кивнул, давая понять, что верит, и убрал гранату. Но Душман достал свою, вытащил чеку и проговорил:

— Теперь твоя очередь молиться! Если не служил!

Он тоже не блефовал, чеченец это понял, улыбнулся и сказал, что служил в одной с ним дивизии, только в сто двадцать втором полку.

— Ташкурган знаешь?

До братания дело не дошло, Аслам просто ушел и увел своих бойцов. Разрешения на торговлю не дал, но и выплат не потребовал. А торговля шла бойко, аккумуляторы расходились как горячие пирожки…

* * *

К экзаменам готовиться можно и дома, а сдавать их только в школе. А там Семен. Подъехал на вишневой «девятке» прямо к главному входу, выгрузился на глазах у всех. Девчонки из окна помахали ему, но Семен этого как будто и не заметил. Легкая кожаная куртка поверх борцовки, широкие джинсы, кроссовки. Белый верх — черный низ, понятное дело, не для него. С химичкой у него все договорено, зайдет сейчас в класс, возьмет билет, отметится, дальше можно и не отвечать. Законный «трояк» по-любому в кармане. Так и оказалось. Зашел, почти сразу же вышел, на губах улыбка хозяина жизни.

Клара стояла у окна, спиной опираясь о подоконник. Это Семену везде зеленый свет, а ее очередь еще не подошла.

— Сдал? — на всякий случай спросила она.

— Химия — «трешка», ты у меня на «пятерку»! Средний балл — четыре и ноль… — Он обнял Клару за талию, хотел поцеловать в губы, но чмокнул в щеку.

Мимо проплывала Танька Петрова, идет, смотрит на них, улыбается как идиотка. Семен в школе фигура первой величины, одни девчонки просто завидовали Кларе, другие еще и ненавидели. И слухи по школе гуляли, не без этого. Оказывается, Семен у нее далеко не первый, и вообще, это она его совратила, причем в извращенной форме. Впрочем, Кларе уже все фиолетово. Сегодня последний экзамен, но их отношения не заканчиваются, они всего лишь продолжаются. Отец уже давно понял, что его запреты не работают. И Вадим понял, что ему ловить нечего. Уже третий месяц, как о нем ни слуху ни духу.

— Я новую хату снял, на Таманке, тебе понравится, — проводив Таньку взглядом, шепнул Семен.

— Мне в час дома нужно быть, — покачала головой Клара.

— Какой дом? Сдашь экзамен и все, ты свободна!

— Отвали!

— Не понял! — удивленно повел бровью Семен.

— Сосредоточиться мне мешаешь.

В своих знаниях Клара не сомневалась, экзамен она точно не провалит, но вместо «отлично» может схлопотать «хорошо», а ей в институт поступать нужно. Возможно, без помощи отца. Отправит ее в Саратов, а она сбежит от него, останется в Москве, на свой страх и риск.

Семен ушел, волнение в крови улеглось, Клара привела мысли в порядок, дождалась своей очереди, зашла в класс, взяла билет, ответы на вопросы всплыли в голове, как будто кто‐то шпаргалку перед глазами повесил. Отвечала она без подготовки, и химичка с улыбкой извинилась, что не может поставить ей «шестерку».

Из школы Клара выходила в приподнятом настроении. Будущее наступило, экзамены позади, осталась только формальность — получить аттестат зрелости, и можно отправляться в самостоятельное плавание. Но с кем? Это да, Клара без ума от Семена, но рано или поздно его посадят или убьют. А она останется. Хорошо, если одна, а если с ребенком на руках? Пока она не чувствует тяжести внутри себя, но все может измениться в любой момент. Просто удивительно, что она до сих пор не залетела.

Но пока что Семен рядом с ней.

— А давай в «Юбилей» сходим! Отпразднуем на двоих!

В ответ Клара усмехнулась. Если она в постель к нему по щелчку пальцев ложится, то и в ресторан пойдет, да куда угодно…

Вечером в «Юбилейном» яблоку негде упасть, зато днем тишь да гладь да белая благодать. Столы под чистыми, накрахмаленными скатертями, официантки в кружевных фартуках. Семена здесь знали, большеглазая девушка улыбнулась ему как своему, провела за столик, подала меню.

— Зайка, давай на свое