Пропавшая книга Шелторпов - Анна Свирская
– Полиция даже не смотрит в сторону Этериджа и тем более дяди. Они сосредоточились на Селлерсе. И вы что-то начали говорить про него. Вы знаете, как его зовут на самом деле? Откуда?
– Да, знаю. Его зовут Николас Этеридж. Он сын капитана Этериджа. Понятно, что на самом деле он не его сын, но по документам всё именно так, – на одном дыхании проговорила Айрис.
– Здесь? В этом доме? Здесь работал сын Этериджа?! Это просто… У меня нет слов. – Дэвид покачал головой. – Но почему он скрывал своё имя? Какой смысл?
– Я тоже об этом думала, пока ехала сюда. Смотрите, всё именно так, как мы предположили насчёт Сэдбери! Они познакомились в Этеридж-Хаусе, Сэдбери там часто гостил. Селлерс узнал, что тот готов дорого заплатить за книгу, а он сам оказался одним из немногих людей, которые знали, где такую книгу можно раздобыть. Он же ухаживал за капитаном Этериджем, мог оказаться в его кабинете, когда тот подписывал книгу, и тем более мог запомнить имя гостя. А дальше, я думаю, было так: он сказал Сэдбери, что ему нужно проникнуть в один респектабельный дом, чтобы заполучить книгу. Понятно, что это не тот случай, когда можно пробраться в библиотеку ночью и что-то украсть. Ты просто ничего не найдёшь – там же тысячи книг! Селлерсу, точнее, Нику Этериджу, нужно было время. Вряд ли он собирался жить тут целых полгода, но он сначала не мог отыскать книгу в библиотеке, потом не было возможности стащить её по-тихому, чтобы лорд Шелторп не хватился, а вот дальше… Чем ближе мы к смерти сэра Фрэнсиса, тем запутаннее и непонятнее всё становится. Что произошло потом? Если он всё же украл книгу, то зачем вернул? Ничего не складывается! – разочарованно добавила Айрис.
Голос её подвёл и дрогнул. Наверное, Дэвид подумал, что она сейчас расплачется, хотя Айрис всего лишь злилась, очень сильно злилась.
Дэвид подошёл к ней и взял за плечи.
– Вы очень много узнали! В пятницу не было известно ничего, а вы за несколько дней узнали, как зовут Селлерса и что он связан с Сэдбери, что кто-то напечатал письма в газету и даже что… – Дэвид засомневался, но потом всё же добавил: – И даже что Этеридж, возможно, кто-то другой.
Айрис хотела перечислить в ответ то, что она до сих пор не знала, но не получалось думать ни о чём другом, кроме того, что он держал её за плечи. Айрис так и не сняла пальто и поэтому не чувствовала тепла его ладоней. Прикосновение через три слоя ткани ощущалось слабо и отдалённо, но это был Дэвид, он держал её, смотрел на неё, стоял близко-близко.
Она подумала, что с того момента, как Дэвид обхватил её плечи, она не сделала ни единого вдоха. Наверное, поэтому в голове была гулкая, звонкая, весёлая пустота, точно Айрис опьянела за несколько секунд.
– Если кто с этим и разберётся, то это вы, – сказал Дэвид. – Если бы вы не приехали в Эбберли, то я не знаю, чем бы кончилось дело. Ничем хорошим, я думаю. Никто другой не смог бы сделать того, что сделали вы. А здесь всё проще.
– Вы думаете?! – почти возмущённо воскликнула Айрис, которая смогла наконец глотнуть воздуха, потому что Дэвид разжал руки.
С чего это он взял, что история с книгой, Этериджем и смертью Фрэнсиса Лайла была проще? Она была гораздо, гораздо запутаннее.
– Потому что моя мать погибла шесть лет назад и не было улик, а в этой истории улик полно. К тому же эта история произошла совсем недавно и, кажется, происходит прямо сейчас.
Дэвид был прав, мелких разрозненных улик было полно. Проблема была в том, что они ни во что не складывались – скорее всего, потому, что между настоящими закрались ложные, ведущие совсем не туда.
Но если раньше у неё были сомнения насчёт того, что книга была связана с убийством, то сейчас появилась уверенность. Слишком много ниточек тянулось к Питеру Этериджу.
Тем не менее, когда она разговаривала вечером с инспектором Мартином, то благоразумно не стала упоминать «Ворона» и его автора.
Что удивительно, Мартин сам ей перезвонил, правда, очень поздно, почти в десять вечера, через пять с лишним часов после того, как Айрис связалась с констеблем в Клэйхите и попросила передать инспектору, что догадывается, как на самом деле зовут Селлерса.
Когда инспектор Мартин услышал, что Селлерс – сын Этериджа, то заорал в трубку: «Вы думаете, что можете шутить с полицией, мисс Бирн?! Клянусь, вы окажетесь в суде, если я выясню, что вы всё это выдумали!»
Айрис честно хотела рассказать ему и про любопытное письмо, которое дожидалось кого-то в Этеридж-Хаусе, и про маркиза Сэдбери, который то и дело возникал в этой истории, но промолчала. Она побоялась, что тогда инспектор Мартин точно решит, что всё это её фантазии, и даже проверять не станет.
Воодушевление, которое она чувствовала после разговора с Дэвидом, пропало. Обида и злость, не находя выхода, так и кипели внутри, и Айрис вместо того, чтобы переодеваться ко сну, кругами ходила по своей спальне.
Точь-в-точь как сэр Фрэнсис.
И она ведь по-настоящему хотела помочь! Она не пыталась доказать, что умнее полиции, и у неё даже в мыслях не было красть у инспектора Мартина славу в случае раскрытия дела. Хотя от капельки славы она не отказалась бы. Да и не капельки тоже.
Айрис, лёжа в постели, долго думала о Нике Этеридже, инспекторе Мартине и загадочном письме, и, наверное, поэтому ей всю ночь снились тревожные, бессмысленные сны. Во сне она пыталась попасть в свою комнату, но лестницы оказались перепутаны, а знаки зодиака шли не в том порядке. Она металась по дому, пока холлы, лестницы и гостиные Клэйхит-Корта окончательно не превратились в невообразимый закольцованный лабиринт. Потом она каким-то чудом очутилась в Весенней галерее, уже обрадовалась, что отыскала дорогу, но тут ноги точно приросли к полу: на одном из портретов был только фон – угол столика, скучная драпировка. Человек исчез.
Айрис посмотрела на соседние портреты и поняла, кого не хватало. Пропал красавец Джулиус Шелторп.
Холодный ужас заворочался у неё в груди, перекатываясь тяжёлыми змеиными кольцами. Это был, наверное, худший страх – когда ты не знаешь, чего бояться.
За её спиной послышался какой-то звук, а Айрис резко обернулась, хотя в том сне она отчётливо знала, что нельзя поворачиваться спиной к портретам.
Она увидела человека в инвалидном кресле. Он казался размытым, мутным, точно призрак. Лицо
