В здоровом теле... - Данила Комастри Монтанари

Сенатор удовлетворенно кивнул. Этот человек знал свое дело. В будущем его помощь могла бы оказаться бесценной.

— Тебе о чем-нибудь говорит тот факт, что на руках у покойного было несколько крошечных ожогов? — спросил он еще.

— Что ж, полагаю, твой покойный коллега получил их незадолго до смерти.

— Но жаровня была потушена!

— Возможно, только на поверхности, — возразил светило. — Легко обжечься, вороша еще тлеющие под пеплом угли.

— Cinerem, пепел! — воскликнул сенатор. — Это был пепел, а не пыль, что пачкала занавески! И вот как объясняется пометка на стихотворении Катулла! Спасибо, Иппарх, ты прояснил мне голову! — поблагодарил Аврелий, безропотно заплатив за консультацию баснословную сумму.

«Папиний Постумий был далеко не так неосторожен, оставляя свое последнее послание», — думал сенатор, возвращаясь к носилкам. Он хотел привлечь внимание именно к стиху Катулла, а не к числу, которое служило лишь для того, чтобы сбить с толку алчных родственников. В тридцать четвертом свитке, должно быть, содержался некий юридический акт, с самого начала предназначенный для того, чтобы его легко нашли. Сын и невестка, завладев им и уверовав в свою безопасность, передали бы книгу тому, кто смог бы отыскать тайник с более важным документом. И поскольку старик избрал хранителем тайны именно его, выказав неожиданное доверие его способностям, Публий Аврелий не собирался его разочаровывать.

Вскоре, забрав Кастора из домуса на Виминальском холме, нубийцы уже неслись во весь опор к Овощному рынку.

— Опять ты здесь, сенатор? — холодно встретила его Анния.

— Твой свекор был мне очень дорог, и я не нахожу себе места от его кончины, — оправдался Публий Аврелий, втайне надеясь, что жаровню не разжигали со дня смерти Папиния Постумия. Кастору, проникшему в дом с черного хода благодаря гостеприимным служанкам, было поручено ее осмотреть, пока он будет как можно дольше удерживать матрону.

— Неужели? — усомнилась Цикута. — Мне не известно, чтобы Папиний Постумий питал к тебе особую привязанность, и, да не будет тебе в обиду, не сказал бы, что он тебя высоко ценил. Он говорил о тебе как о безрассудном распутнике, привыкшем насмехаться над священными обычаями предков.

— Да, mos maiorum, — улыбнулся Аврелий. — Я знаю, как дорожил им мой покойный коллега… он ведь последовал примеру Катона, зачав сына в возрасте семидесяти пяти лет!

— Сына? Не знаю, о чем ты говоришь, — с яростным блеском в глазах отрезала Анния.

— А я думаю, ты прекрасно осведомлена, как и твой безупречный супруг, блистательный образец сыновней почтительности и преданности. Именно поэтому вы и украли копию брачного договора, что хранилась в тридцать четвертом свитке библиотеки. Чтобы помешать свадьбе, вы были готовы даже на убийство.

— Ты что, Публий Аврелий Стаций, разума лишился? Какие у нас были причины совершать отцеубийство? Даже если бы мой свекор и обрюхатил какую-нибудь рабыню или потаскушку из Субуры, нас бы это нисколько не касалось. Мой муж — единственный законный наследник всего состояния…

— Лишь половины, госпожа! — раздался голос у нее за спиной.

Кастор появился в этот миг из таблиния, с головы до ног покрытый пеплом. В правой руке он сжимал тонкий инкрустированный цилиндр, из которого извлек кусок папируса и издали показал его хозяину.

— Новое завещание было прямо под пеплом в жаровне, как ты и думал, господин. Папиний усыновляет будущего ребенка, завещает ему половину своего имущества и назначает тебя попечителем плода!

Лицо Аннии исказилось от ярости.

— Отдай! — закричала она, бросаясь на вольноотпущенника, но тот, как опытный игрок в тригон, перебросил пергамент хозяину идеальным параболическим броском над головой матроны.

— Это тебе не поможет, Публий Аврелий. Я скажу, что это ты спрятал свиток, а потом притворился, будто нашел его в моем доме! — прорычала невестка, пытаясь вырвать у него документ.

— Здесь есть подпись, Анния, — заметил патриций, снова перебрасывая пергамент Кастору.

— Они подумают, что ты подделал ее с помощью печати, украденной у Папиния! — прошипела матрона, позеленев от гнева.

— И как бы я это сделал? Этот позер, твой супруг, нацепил ее на палец сразу после смерти отца и с тех пор не снимал! — напомнил ей сенатор.

— Никто тебе не поверит! — взвыла жена Папиния-младшего.

— Поверят, если я представлю в суде донышко некой амфоры, которую этот дурак, твой муж, выбросил в мусор, не потрудившись смыть с черепков остатки, после того как вылил ее содержимое в отхожее место по твоему совету, — спокойно произнес Аврелий.

— Не смыл? — побледнев, переспросила женщина, и слегка пошатнулась, словно у нее закружилась голова.

— Нет, моя дорогая госпожа, — безжалостно продолжал сенатор. — Великое имя, куча денег и длинный список знаменитых предков отнюдь не гарантируют тонкости ума. Папиний-младший так же беспринципен, как и ты, но, по милости богов, не столь же проницателен.

— Этот идиот не смыл… — повторила Анния, почти говоря сама с собой.

— Именно так, — добил ее Аврелий. — По твоему наущению он отравил вино отца, но старик умер от естественных причин, даже не пригубив отраву, избавив вас от проблем. Папиний испытал такое облегчение, что ему и в голову не пришло, что его все еще могут подозревать… Теперь, — добавил патриций после эффектной паузы, — выбор за вами: вы можете попытаться получить все наследство, отвечая на обвинение в покушении на отцеубийство, или же принять новое завещание, чтобы все замять. Советую тебе решать самой, Анния. Этот болван, твой муж, легкомысленно пойдет под суд и угодит прямиком на плаху!

— Вот так безродный бастард и унаследует род консулов, — процедила матрона, подавив ругательство.

— Ты что же, и свекра своего дураком считаешь? К счастью, судьба этой семьи в твоих руках, Анния. Однако впредь советую обращаться с ядом поосторожнее. Папиний, при всей его хитрости, может ненароком подать его тебе к столу! — насмешливо бросил сенатор, направляясь к выходу в сопровождении верного секретаря.

В фауциях они столкнулись с хозяином дома, который возвращался с Форума с важным и скорбным видом, подобающим трауру.

Публий Аврелий дружески хлопнул его по плечу.

— Поздравляю, — сказал он. — Ты скоро станешь братом!

— Ты уверен, что его не убили? — с сомнением спросила Помпония.

— Да, — ответил Аврелий. — Иппарх знает, что говорит.

— А я бы