Рождество в Российской империи - Тимур Евгеньевич Суворкин
Дортуары и дормитории Смольного института кипели жизнью. Даже строгие правила и шиканья классных дам не могли сделать смех реже, а голоса – тише. Младшие ученицы то и дело пускались по коридорам вприпрыжку. Средние думали только о карнавальных платьях и на занятиях уносились в мечты. Старшие шушукались о том, чей брат приедет на новогодний бал. Все ждали чудес. Самый воздух звенел предвкушением, и волшебство, разлитое в нем, только и ждало повода проявиться. Даже старики чувствовали его и смягчали голос, отчитывая рассеянных воспитанниц.
Фельдшер фон Блюмм перебирал письма в своей крошечной служебной квартирке. Вдруг он вскочил на ноги, и, не слушая усталые колени, закружился, ведя в вальсе невидимую партнершу. Ему снова было двадцать, и он набирался смелости, чтобы просить ее стать его женой.
Рисовальщик, которого окрестили Тристаном, выбирая натюрморт для нынешнего урока, выбросил из вазы пыльные бумажные цветы и заменил их живыми из теплицы. Расправляя их, он улыбался и напевал под нос фрагменты опер.
У себя в комнатушке Бегемотиха поставила на стол жестянку из-под печенья. Из нее, как из цилиндра фокусника, она извлекала вещи, казалось, вовсе с ней не связанные. На крышку стола легла ярко-алая лента от платья, елочная игрушка в виде мишки с одним глазом и пожелтевшая от времени новогодняя открытка. За ней из коробки появилась фотография. Руки Бегемотихи замерли. Она посмотрела на фотографию, а потом снова положила ее в коробку. Время шло, а Бегемотиха все сидела в кресле, глядя куда-то вдаль и вспоминая.
– Варь! Варюша!
Варя обернулась, и книга выпала у нее из рук. У кровати стояла Софи.
– Как ты сюда прошла?!
– Тайными тропами, – ухмыльнулась девушка. – Это было нелегко. Говори скорее, как ты себя чувствуешь, пока меня не поймали.
От радости Варя не сразу нашла слова. Она села в кровати, и подруга тут же устроилась на краешке.
– Уже хорошо, – сказала Варя. – Но, Софи, как же я напугалась!
Брови Софи нахмурились, и лицом она стала похожа на обезьянку.
– Это мы все видели. Скажи, Варюш, что там такое было, в зеркале? Девочки теперь к нему подойти боятся.
Варя мотнула головой, и рыжая косичка перескочила со спины ей через плечо.
– Глупости, – сказала она. – Мне фон Блюмм уже все объяснил. Нельзя глазам верить.
– Ну скажи! Смеяться не буду, обещаю!
Она еще немного помолчала, а потом сказала с неловкостью:
– Мужчина мне показался. Кажется, молодой, и… кадет. Вот только он был…
– Привидение!
Крик раздался в коридоре и был больше похож на визг. Что-то с грохотом упало и покатилось по полу. Хлопнула дверь.
– Под кровать, быстро! – скомандовала Варя, и Софи нырнула в проем.
Варя завесила кровать одеялом и стала ждать. В лазарет вбежала молодая женщина из прислуги и со всего маху врезалась в фон Блюмма, который вышел ей навстречу. Она тихо подвывала. Фон Блюмм мягко придержал ее за локоть и усадил на незастеленную койку.
– Ну-ну-ну, Лизонька, что вы…
– Привидение! Там, в коридоре! Страшный такой! – она всхлипнула. – Безголовый…
Варя ахнула. Софи высунулась из-под кровати и взглянула на подругу. Та была белой как снег.
Зеркало в дормитории закрыли простыней. Над дверью повесили образа и зажгли перед ними свечи. Софи попробовала было уговорить Бегемотиху дать им немного святой воды из институтской церкви, но та только фыркнула в ответ. Девочки старались изо всех сил. За вечер они прочли больше молитв, чем за все свои недолгие жизни, но даже это их не успокоило.
– Так и быть, – сказала Наталья. – Я подежурю. Если призрак появится, пусть пеняет на себя!
Варя молча обняла Наталью. Когда ее выписали из лазарета, Софи уже успела все рассказать, и Варю окружили вниманием и заботой. Всем было очень страшно, но ни одна не обвинила Варю и не предложила отдать ее «суженому», раз уж такая ее судьба.
– Голову ему открутишь? – хихикнула Аксинья.
– Глупости говоришь! – одернула ее Анна. – Наша Тата так на него взглянет, что он сам в церковь побежит, прятаться!
– Там притолока низкая, – задумчиво сказала Аксинья. – Головой ударится…
Анна молча бросила в нее подушкой. Аксинья поймала ее на лету и покрутила в руках.
– Девочки, а вам что, не интересно, почему он безголовый?
Наталья пожала костлявыми плечами:
– Так ведь ясно! Увидел Варю и совсем голову потерял.
Варя через силу засмеялась. С того самого момента, как стало ясно, что безголовый существует, она не могла отделаться от мысли, что этот суженый – не что иное, как дурное предзнаменование. И то, что он был в кадетской форме, заставляло ее сердце сжиматься от холода. Быть может, он предсказывал Андрею беду, а то и скорую гибель? А может, это она навлекла на него проклятие глупыми мыслями? Все-таки прав был отчим, когда решил, что им нужно быть дальше друг от друга.
– Не бойся, – шепнула ей Софи. – Мы тебя в обиду не дадим.
Варя кивнула. Казалось, в эту ночь дормиторий не успокоится никогда. Но в конце концов усталость победила страх, и девушки, одна за другой, заснули. Наталья держалась, как могла. Она не гасила свечи и пыталась читать, но веки ее тяжелели, а голова опускалась все ниже к страницам. Фразы из книги путались и смешивались с воспоминаниями дня, их водоворот разгонялся, становясь более диким и странным. Наталья стояла посреди зала, а вокруг нее танцевали мужчины и женщины в карнавальных костюмах, и ни у кого из них не было голов. Они кланялись друг другу, пили что-то из высоких тонких бокалов, поднося их туда, где могли бы быть рты, и гул голосов, звучащих непонятно откуда, наполнял зал. Странно, но ей совсем не было страшно. И когда молодой юнкер без головы пригласил ее, она с радостью согласилась, и они закружились в танце. Зал потихоньку погружался в туман, напоминающий дым. Но это никого не беспокоило, бал продолжался как ни в чем не бывало. У Натальи начало резать глаза. Туман уже добрался до подбородка, и ей пришлось его вдохнуть. Рот и нос обожгло запахом гари, в груди сдавило от кашля.
– Видишь, – грустно сказал ей юнкер. – Это все оттого,
