Убийство в Петровском парке - Роман Елиава

– И что Вы ему сказали? – Иван понял, что это и была причина вчерашнего визита Телегина в магазин.

– Как есть и сказала, где живём. А Василий в ней души не чает, мне кажется, это единственное, что он любит. Недавно прислал с человеком пятьдесят рублей и игрушку, лошадку деревянную. Не забывает, хоть что-то человеческое в нём осталось.

Трегубов всё понял. Телегин знал, что Василий дорожит дочерью, он сначала пришёл сюда, узнать адрес, а уже затем пошёл в тюрьму к подельнику. Из Бутырки не убежишь. Есть только один способ, и именно его и использовал кучер в обмен на жизнь дочери.

– Как выглядел этот Иван Иванович? – спросил Трегубов.

– Чего это? Не ваш он что ли, не из полиции? – продавщица подозрительно посмотрела на следователя.

– Наш, но, если честно, я не знал, что он приходил. Иванов Ивановичей много, а фамилию Вы забыли.

– Позабыла, – расслабившись согласилась женщина. – Остроносый такой, с Вас ростом, без усов только, худой и одет побогаче Вас, пальто с меховым воротником.

Когда Трегубов вернулся к себе, его уже ждал там Илья Петрович с довольным выражением лица.

– Попробую угадать, – сказал ему Иван, – Телегин – единственный наследник.

– Верно, а Вы где были?

Трегубов рассказал про жену Попова и про то, как Телегин снова притворился им и выведал адрес дочери Василия.

– Теперь всё складывается, – заключил Илья. – Шантаж. Не такой уж пропащий был кучер, раз для дочери пожертвовал жизнью.

– Чужая душа потемки, – повторил Трегубов.

– Одного не возьму в толк, – произнес Павлов. – Как прошлый раз его отпустили? Ведь, как Вы говорите, мотив налицо.

– У полиции есть недостаток, присущий всем людям, – выбирать лёгкий путь. Признался Попов – ну и хорошо. Чего напрягаться и искать ещё что-то? – ответил Трегубов, вспомнив про Коваля и Канарейкина.

– Но от этого жизни зависят! Вон сколько душ потом этот Телегин загубил. Едем его брать?

– Да, только возьмём ещё пару агентов. Этот человек очень опасен.

Дом вдовы был действительно похож на небольшой дворец, не чета дому князя Бронского, и располагался ближе к центру. Одного агента Иван отправил на параллельную улицу, позади особняка, чтобы Телегин не ушёл через задние ворота, а сам вместе с Павловым и вторым агентом подошёл к большим резным лакированным дверям.

– Что, если его нет сейчас дома? – спросил Илья.

– Тогда узнаем у прислуги, где он, – ответил Трегубов, стоя перед дверьми, которые внезапно открылись.

На пороге стоял сухонький старичок в видавшей виды шубе. Он удивленно заморгал, увидев перед собой троих мужчин. В одной руке он держал потрёпанный деревянный чемоданчик.

– Полиция, – представился Павлов, – нам нужен господин Телегин.

– Полиция?! – откровенно поразился старичок. – Так барина нет.

– Когда он будет? – спросил Трегубов.

– Кто ж знает? Но здесь его больше не будет.

– Как так?! – настал черед удивиться Трегубову.

– Дом продан, а барин вчера рассчитали прислугу и уехали во Францию.

Павлов и Трегубов переглянулись, – такого поворота событий они не ожидали. Трегубов спросил:

– Вы уверены, что он уехал во Францию?

– Дом у него там, мадам в нём раньше жила. Сказал, что хочет пожить там несколько годков, устал от погоды московской.

– Позвольте мы посмотрим? – попросил Иван.

– Это пожалуйте, только нет там никого. Я последний. Завтра новые хозяева заедут.

Трегубов прошел в дом. Тишина и пустота, старик не соврал.

30

Сконцентрироваться не получалось. Лист, лежащий перед Трегубовым, был девственно чистым. Нужно закончить это дело хотя бы на бумаге, но Иван никак не мог смириться с тем, что упустил убийцу. Тот всегда был на шаг или два впереди полиции. История с убийством Татьяны Михайловны влюбленным гимназистом тоже отравляла в последнее время мироощущение следователя. Иван даже задумался о том, что он вообще делает, зачем ему всё это? Воры, убийцы… Придя в полицию от безысходности и вдохновлённый своим первым начальником по службе, Иван никогда раньше не задавал себе подобных вопросов. Он считал, что его помощь людям делает мир вокруг немного лучше. Это всегда приносило ему моральное удовлетворение от службы и понимание собственной значимости. Но сегодня впервые для себя он подумал о том, что ничего не может изменить, что он просто статист в этом мире, шестерёнка, которую встроили в механизм, и которая будет просто крутиться, пока не износится, и пока её не заменят на новую. Чтобы он ни сделал, грабежи и убийства будут продолжаться. Будто-бы это в самой природе человеческой.

Дверь открылась без стука, на пороге появился подполковник Смирнов. Не здороваясь, он оглядел каждый угол кабинета, а затем сказал:

– Иван Иванович, раз Вы закончили оба дела, пора Вам этот кабинет оставить и вернуться в прежний.

– Что, простите? – изумился Иван.

– Да шучу я, шучу, – сказал подполковник, усаживаясь напротив следователя. – Но видели бы Вы выражение своего лица… Вас утвердили в должности. Так что Вы остаетесь. Господин директор доволен Вашей работой в те ограниченные сроки, которые он поставил.

– Вы имеете ввиду то, что я нашёл документы?

– Именно! Но будем честны, что вся эта история случилась только потому, что князь имеет привычку разбрасывать секретные документы где ни попадя, – заявил жандарм. – Кстати, может Вам будет интересно узнать, что господин Колядко действительно существовал, но умер в отрочестве от туберкулёза.

– Что будет с немецким шпионом, этим фон дер Бланком?

– Это секретная информация, не могу Вам сказать. Но могу рассказать про второго участника нашего дела, графа Исаева. Возможно, всё сойдет ему с рук.

– Почему? – удивился Трегубов.

– Не знаю почему. Мне это кажется безумием и несусветной глупостью, но его выгораживает сам князь Бронский. Зачем, скажите на милость? После того, как он чуть не довел князя до самоубийства!

– Исаев спас Бронскому жизнь на турецкой войне.

– Не зна-а-л, – протяжно сказал жандарм.

– Видите, Вы тоже чего-то не знаете, – первый раз за день улыбнулся Трегубов.

– Зато Вы в своём репертуаре, – парировал подполковник, – то полдеревни на каторгу, то всех гостей князя Бронского арестовали.

– Не всех, – возразил Трегубов, – одного освободил, которого безвинно посадили в тюрьму Коваль и Стрельцов.

– Кстати, о нашем старом знакомом. Директор, Николай Иванович, устал от его интриг, – Смирнов перешёл на полушёпот, – но убрать тайного советника совсем невозможно, поскольку тот за все годы службы оброс связями в столице. Однако, появилась идея перевести его в почтовое ведомство, – пусть занимается цензурой и чтением чужих писем. Кто-то же должен делать и это!

– Вы думаете?

– А как же! Нельзя всё пускать на самотёк, обязательно нужно. Вот пусть господин Стрельцов и послужит