Убийство в Петровском парке - Роман Елиава

Татьяной, когда он ей говорил, что не верит в то, что из-за ревности можно убить по-настоящему любимого человека, что такое возможно только в театре. Какая горькая ирония! Девушка доказала его неправоту, отдав за это свою жизнь. Ивану было тяжело, но он не чувствовал себя виновным в её смерти, это могло произойти и без его участия в отношениях между Татьяной и Дмитрием. Ей не нужно было унижать этого психически неуравновешенного парня.

Неожиданно для Трегубова и Павлова Митя вскочил, перепрыгнул через стол, разбил своим телом раму окна и стекло. Буквально секунда – и его тело исчезло за окном.

Трегубов и Павлов ринулись к нему и увидели тело гимназиста, лежащего на каменной плитке. Не сговариваясь, они кинулись к двери и вниз по лестнице. Первым из дверей, чуть не сбив с ног входящего в здание человека, выскочил Иван. Полянский был жив, – трудно разбиться насмерть, прыгнув со второго этажа. Можно, но трудно. Тем более молодому человеку. У Дмитрия были сломаны обе ноги, кости торчали наружу, он стонал и пытался ползти прочь. Подоспел Павлов.

– Где бы нам найти врача? – спросил его Иван.

28

Когда увезли Дмитрия Полянского, Трегубов устало опустился на стул в своем кабинете: никакого удовлетворения от ареста этого подростка, который со временем мог бы вырасти и обрести уверенность в себе. Теперь его жизнь была сломана, а, возможно, и скоро закончится. Гимназисту сложно будет выдержать каторгу, куда он, несомненно, попадёт. Возмездием, пусть даже справедливым, не вернёшь к жизни жертву преступления. Иван посмотрел на сидящего напротив агента Павлова, который терпеливо ждал, когда следователь придёт в себя.

– Что Вы говорили, когда мы пришли сюда? – усталым голосом спросил Иван.

– Приходил кондуктор, который был в вагоне с кучером Василием Поповым во время убийства безымянной женщины в Сокольниках. Помните, мы просили старшего смотрителя конюшни найти его и прислать к нам?

– И что? – Трегубов с безразличием смотрел куда-то поверх головы агента сыскной полиции.

– Он мало что может рассказать о кучере, поскольку всегда работал на этой линии, а Попов перевелся туда недавно. Но он запомнил тот вечер.

– Почему? – следователь перевел взгляд на Илью, пытаясь сосредоточиться и прогнать от себя тяжелые мысли.

– Был уже вечер, смеркалось, в вагоне было мало пассажиров, поэтому он хорошо запомнил странную пару. Молодого мужчину в дорогой одежде, – он тогда подумал, что таких редко увидишь в конке, – и красивую женщину с ним, похожую на гулящую…

– Он дал описание мужчины? – перебил Трегубов.

– Нет, – покачал головой Павлов, – запомнил только одежду – дорогое пальто с меховым воротником и меховая шапка из того же меха, лицо ничем примечательным не запомнилось. Всё внимание, очевидно, досталось барышне, её он запомнил очень хорошо, и нет сомнений, что это наша жертва.

– Что дальше? – в глазах Ивана появилась заинтересованность.

– Дальше интереснее. Когда все пассажиры вышли, к нему подошёл Василий и сказал, что совсем невтерпеж, нужно по нужде. Мол стоять ещё долго, как вернётся, тогда развернут вагон на рельсах в другую сторону. Он отметился у смотрителя станции и побежал к деревьям вслед за той самой парой. Кондуктор тогда ещё удивился, зачем они пошли в парк, когда уже стемнело. Дальше он долго ждал Василия, говорит, минут двадцать. И всё время смотрел в парк, не понимая, что можно там так долго делать. Он говорит, что из парка Попов вышел, разговаривая с этим господином в дорогой одежде.

– Он снова сел в конку?

– Нет, Попов вернулся, а этот неизвестный господин пошёл в другую сторону. Кондуктор подумал, что он проводил куда-то девушку и возвращается домой. Получается, что нужно найти этого господина, чтобы узнать, кто она?

– Илья Петрович, – нахмурился Трегубов, – похоже, у нас всё не так просто. Кучер же не мог убить жертву в присутствии этого господина, а потом просто разговаривать с ним.

– Ой, простите, не подумал, – спохватился Павлов. – Это, что же… они вдвоем? Этот, в дорогом пальто, привёз женщину, чтобы того…

– Похоже, они это делали вдвоем, – заметил Иван.

– Но почему?

– Не знаю, – задумчиво ответил Трегубов. – Может, вдвоем сподручнее убивать, а может, один стоит на страже, а другой нападает. Один находит жертву, другой подкарауливает…

– Точно! Этот господин привозит женщин и отвлекает их внимание, а Попов нападает? – предположил агент.

– Может и так. Ещё не поздно, поехали в тюрьму, попробуем узнать у Василия, кто это такой.

Бутырской тюрьме или тюремному замку, построенному Матвеем Казаковым, во время описываемых событий было уже более ста лет. В первой построенной башне этой крепости Екатерина Вторая держала Емельяна Пугачева перед тем, как его казнить. Через сто лет после основания крепость подверглась перестройке и ремонту. Уже отреставрированную тюрьму в восемьдесят девятом году посещал Лев Николаевич Толстой, чтобы собрать материалы для романа «Воскресение». Тюрьма использовалась не только как следственный изолятор, но и как пересыльный пункт для каторжников, как место заключения для уголовников и политических заключенных. Счёт всех заключенных этого мрачного заведения шёл на тысячи, а условия содержания были крайне жесткими – ни водопровода, ни канализации. Тюрьма предлагала своим постояльцам только множество деревянных нар, покрытых соломой.

Дежурный надзиратель отправил Павлова и Трегубова за получением разрешения на посещение к помощнику начальника тюрьмы. Иван представился и попросил допуска на допрос Василия Фёдоровича Попова.

– Что-то знакомое, – пробормотал помощник начальника тюрьмы, наморщив лоб.

Он взял какую-то бумагу со стола и поднёс её прямо к своему носу, продолжая морщиться и близоруко бегая по ней глазами.

– Точно, это он, – облегченно выдохнул он. – Не получится у вас, господа.

– Как не получится? – удивился Иван.

– Ушёл Ваш Попов.

– Куда ушёл? Сбежал опять?!

– Извините, неправильно выразился. Отошёл, упокой господь… Повесился днём, паршивец.

– Повесился?!

Трегубов и Павлов ошарашенно переглянулись, будто молния ударила в стол помощника начальника тюрьмы. Иван медленно пошёл на выход, недоумевая, с какой стати вешаться Попову именно сейчас. Его бы и так могли повесить. Не захотел на каторгу? Тут ему пришла в голову мысль, и Трегубов повернулся назад.

– Скажите, пожалуйста, его кто-нибудь навещал?

– Спросите у дежурного надзирателя, пусть покажет журнал, скажите, я разрешил.

Дежурный надзиратель недоверчиво посмотрел на посетителей, но проверять не пошёл.

– Раз сказал, покажу, – он начал листать журнал. – Попов… Попов Василий Фёдорович, ныне покойный. Вот, смотрите, по самому утру был посетитель, следователь по особо важным делам Трегубов Иван Иванович!

– Трегубов Иван Иванович, – удивленно заявил Иван, – это я.

– Тогда что ж Вы спрашиваете…

– Но меня не было здесь утром!

– Как не было? – возмутился надзиратель. – Написано же: