Убийство в Петровском парке - Роман Елиава
– Константин Егорович, вернемся к моему вопросу: Канарейкин отказался покупать дом?
– С одной стороны, как бы да, но я с ним продолжал вести переговоры: мы играли в шахматы, я пытался донести до Николая, что он теряет. Уверен, что он бы всё понял. В конце концов, он умный человек, знаете ли.
– Знаю. Скажите, пожалуйста, Вы продаете дом, чтобы отдать долг князю Бронскому?
– Послушайте, Иван Иванович, люди чести не задают такие вопросы друг другу.
– Извините меня, пожалуйста, если задел Вас, но у нас сложная ситуация. И ещё я сейчас с Вами разговариваю, как следователь, то есть, уполномочен государем выяснить, куда пропали документы, поэтому задаю любые вопросы, которые могут пролить свет на происшествие.
– Но как это может пролить свет?! – делано удивился Исаев, подняв вверх свои брови.
– Да или нет, Константин Егорович? Вы продаете дом, чтобы отдать долг князю?
– В целом, можно было бы выразиться и так, но…
– Спасибо. Теперь скажите, пожалуйста, зачем Вы стучались в комнату к князю после шахматной партии с Канарейкиным, если знали, что его нет дома?
– Мне послышался шум, показалось, что кто-то там есть. Я подумал, вдруг это он вернулся.
– Допустим, – продолжил Трегубов, – это был бы князь: что бы Вы ему сказали, с какой целью Вы хотели с ним поговорить?
– С какой целью? Зачем Вы общаетесь со своими друзьями? Мне Ваш вопрос непонятен, господин следователь, – граф подчеркнул последнее слово интонацией. – Я хотел спросить, как прошла прогулка, и готов ли он с нами спуститься к ужину.
– Напомните мне, пожалуйста, почему Вы ушли к себе в комнату, оставив Николая в библиотеке.
– Мне нужно было сменить жилетку, я, знаете ли, испачкался, когда обедал с Николаем.
– Итак, Вы сменили жилетку, князя не обнаружили, спустились вниз, увидели Николая?
– Всё так и было.
– Дверь в кабинет князя была открыта или закрыта?
– Не помню, – подумав ответил Исаев, – не обратил внимание.
Семён Павлович Колядко уселся в кресло и огляделся. Затем он наклонился вперед, ближе к Трегубову и начал возмущенно жаловаться:
– Что такое с этим домом? То документы пропали, то кто-то обшарил мою комнату, то кто-то ночью шастает!
– Можете объяснить по порядку, Семён Павлович, – заинтересовался Трегубов, – кто и когда обшарил Вашу комнату?
– Не знаю!
– Как Вы это поняли? – спросил Трегубов.
– У меня есть папка, картотека. Там информация по лошадям и жокеям, которые участвуют в забегах на московском ипподроме. Каждый лист озаглавлен именем человека или лошади, листы сложены в папке по алфавиту, чтобы было удобнее искать. И вот, представьте себе, последний раз беру я папку, а там всё спутано!
– Действительно, странно. И Вы не предполагаете, кто бы это мог быть? Кто-то ещё заинтересовался забегами?
– Не представляю, кому это могло бы быть интересно, кроме Дмитрия Евгеньевича, но он бы не стал… Он бы попросил, если нужно!
– А что, Вы сказали, было ночью?
– Я очень чутко сплю, и вот я проснулся этой ночью и слышу шаги. Я встал, открываю дверь в коридор второго этажа и вижу, как тень метнулась от двери князя в сторону лестницы на первый этаж.
– И кто, по-Вашему, это был?
– Не знаю, – развёл руками Колядко, – но всё это выглядит очень подозрительно, не находите?
– Нахожу. Скажите, пожалуйста, Дмитрий Евгеньевич мне сказал, что когда Вы с ним вышли на прогулку, то сразу вернулись?
– Да, я забыл шарф.
– То есть, Вы вернулись, надели шарф и всё?
– Да.
– Никого в доме не видели? В гостиной не видели?
– Нет, не видел, я же буквально на минутку заскочил. В гостиную не заходил.
Трегубов спустился со второго этажа на первый. Он напряженно думал: было ощущение, что он получил достаточно сведений, чтобы сделать выводы. Сейчас нужно было время, чтобы полученная информация улеглась в голове на положенные места.
20
У Ивана оставалось ещё достаточно времени до встречи с Татьяной Михайловной в Большом театре, и Трегубов решил навестить господина Шустова младшего, который так холодно и жестко отправил прошлый раз Трегубова восвояси. К счастью для Ивана, Шустов оказался в своей конторе. Для Николая Николаевича повторный визит следователя стал полной неожиданностью.
– Извините, но Вы без предупреждения, а я спешу, – бросил он, не глядя в глаза Трегубову. – Нужно идти, дела. Можем встретиться на следующей неделе. Во вторник после обеда, Вас устроит?
– Я Вас долго не задержу, Николай Николаевич. Я знаю, что это Вы оплачиваете драки в трактирах.
Шустов, который уже собирался уходить, вернулся назад и уселся в кресло. Жестом он предложил Трегубову последовать его примеру, чем Иван и не преминул воспользоваться.
– Во-первых, это не я оплачиваю, это идея моего отца, – сказал Шустов.
– Подобные происшествия могут иметь для него и для Вас самые неприятные последствия, – свидетелей найти не проблема. Мы знаем, что Вы используете студентов.
– Послушайте, господин следователь… запамятовал Ваше имя…
– Иван Иванович Трегубов.
– Послушайте, Иван Иванович, жизнь моего отца была непростой, совершенно не такой, как у нас с Вами. Он многого добился, но при этом у него сформировалось собственное понимание мира и способов достижения в нём своих целей. Сейчас это уже старый и больной человек, управление компанией постепенно переходит ко мне и моим братьям. Как Вы могли заметить на улицах Москвы, мы по-другому смотрим на способы сделать наш товар более популярным.
– Да, я вижу это, – согласился Иван.
– Тогда чего Вы хотите? – Шустов сложил руки в замок, внимательно глядя на Трегубова.
– Я хочу, чтобы Вы всё это прекратили. Прекратили нанимать студентов и устраивать драки в трактирах и других питейных заведениях.
– Хорошо, я обещаю Вам это.
– Это не всё, – сказал Иван.
– Что ещё Вы хотите от меня?
– Вы должны компенсировать ущерб истцам.
– Хорошо, – согласился Шустов младший после минутного раздумья. – Но это будет неофициально. Если они получат деньги, то будут молчать о причинах этих происшествий.
– Я не могу решать за других, но готов озвучить им Ваше предложение. Предполагаю, что в текущей ситуации для них будет выгоднее согласиться, – сказал Иван.
– Договорились. А Вы, оказывается, неплохой коммерсант, господин следователь, – умеете убеждать. Но сейчас мне действительно пора. Сообщите мне, когда будет принято решение.
Вечером того же дня Трегубов и Татьяна Михайловна возвращались после концерта в Большом Театре и оживленно обсуждали увиденное.
– Вы не жалеете, что я уговорила Вас сходить, Иван Иванович?
– Нет, что Вы! Наоборот, я благодарен Вам за приглашение, – великолепная опера! Какая музыка! Мне кажется, я ничего подобного раньше не слышал, – ответил Иван.
– Я читала, что это дипломная работа
