Полезный третий лишний - Галина Владимировна Романова
— А я выпью. Сушняк страшный после вчерашнего. Прикинь, Новиков решил, что это я похитил Соньку. Глупость, да?
— Ну почему же глупость? Один раз ты ее уже у него украл. Почему тебе не поступить так еще раз? — огрызнулась Ольхова, не меняя позы. — От машины отошли, я сказала! Или я прострелю ей голову!
Саша Новиков замер возле ее машины. Он ничего не слышал и не видел, кроме бледного лица любимой женщины. Сердце будто колотилось в каждой клетке, отдаваясь болью во всем теле.
Мог ли он предположить, что такое случится с ним, с ними?! Почему не защитил ее?! Она такая хрупкая, испуганная, вся в угольной пыли. Бедное лицо грязное, заплаканное.
Спазмы перехватывали ему горло, поэтому он и не выступил в роли переговорщика. А еще он мог броситься на Ольхову и начать рвать ее руками, зубами. И Соня бы тогда могла погибнуть.
Худоногов, не совещаясь, сам пошел.
— Ты прострелишь Соне голову? А зачем? — Виталик сделал еще два шага, сократив расстояние между ними до пяти метров. — Умереть не терпится? Ты же офицер полиции, Клава. Ты же понимаешь, что после этого минуты не проживешь.
В глазах Ольховой что-то заметалось. Какой-то странный испуг. Словно ее раскрыли, словно угадали ее замыслы. И Худоногов все понял.
— Ты не хочешь жить без него? А сама не можешь? Повторить самоубийство сложно, понимаю, — заговорил он негромко. Так, чтобы их почти никто не слышал. — Уважаю, майор. Это поступок. Но!.. Соня ни при чем. Отпусти ее.
Правая рука Ольховой дернулась, крепче прижимая дуло под Сониным подбородком.
— Ты наворотила много дел, Клава. И скорее всего, за столько убийств получишь пожизненное. Четверо! Бэлла, Наташа, Стас, Николай Николаевич. Не таращи глаза, майор. Уже установлено, что ты была у него в вечер его гибели. Есть записи с камер, как ты паркуешь машину в соседнем дворе и идешь к его дому. Нашлись свидетели.
— Колю столкнула, не спорю! — крикнула Ольхова громко, чтобы ее все слышали. — Больше никого не убивала! Соня знает все. Она потом все расскажет. И покажет, где хранятся доказательства. Я никого не убивала!
— Ты убила себя, Клава, — возразил Худоногов, еще шагнув вперед. — Убила себя своей сумасшедшей любовью к недостойному человеку. Ты потратила свою жизнь на него. А он…
— Стой, сказала! — завизжала Ольхова, заметив, как Худоногов бросился вперед.
Следующий момент, Саша уже знал, навсегда останется в его памяти как самое длинное в жизни мгновение. Он знал, что оно будет возвращаться к нему снова и снова во всех кошмарных снах и страшных воспоминаниях — и от этого нет и не будет избавления.
Виталик бросается вперед. Ольхова отталкивает Соню, вскидывает пистолет и стреляет Худоногову в голову. Почти в упор. Брызжет кровь во все стороны. На ватных ногах Саша пытается добежать до Худоногова, чтобы подхватить его, чтобы не дать упасть на землю с простреленной головой. Но тот почему-то стоит, не падает. И голова у него цела. А на землю упала Ольхова. Но ее голова тоже цела. А вот рука, которой она сжимала пистолет, целясь сначала в Соню, а потом в Виталика, у нее прострелена. И она орет и корчится, воет и проклинает всех и вся.
А потом к Саше подбежала Соня, обняла, прижалась лицом к его лицу и тихо-тихо зашептала:
— Милый мой, родной мой, все хорошо. Все в порядке. Все живы. Успокойся. Я жива. Прости меня. Господи, как же я тебя люблю, Сашка…
И кажется, плакали они все вместе: и Сонька, и он, пряча лицо в ее пыльных волосах, и Худоногов даже что-то носом хлюпал, и обнимал их, и тоже бормотал о всепрощении. И нес какую-то чушь про избавление от грехов и раскаяние.
Встряхнулся Саша через несколько минут. Ольхову уже перевязывали. Ее пистолет осмотрели и подтвердили Сонины слова: он был не заряжен. Ольхова таким вот изуверским способом решила уйти из жизни.
— Тебя бы убили, дура! Отписывайся потом за тебя, оправдывайся, — непонимающе смотрел на нее Новиков, когда ее уже усаживали в машину «скорой» в сопровождении охраны. — Шагнула бы с моста, коли приспичило.
— Не могу, страшно, — просипела она и тут же оскалилась в дурацкой улыбке. — И где ты в нашем городе видел мост, подполковник? Но это… Прости, если что. За то, что заставила попереживать. Прости…
Проверяющих в связи с инцидентом понаехало — некуда селить. Худоногова не отпустили, отменили ему отпуск, назначив старшим группы. Его геройство ему пошло в зачет, даже объявили благодарность. И по слухам, к нему повадились корреспонденты, склоняя к интервью.
Сашу на время проверки временно отстранили от дел, отправив в отпуск. И он радовался этому, как ребенок, замечательно проводя время с Соней, Бэллой и Марией Сергеевной.
Говорова, к слову, недавно подарила ему рыбацкие снасти и утащила их на какой-то дальний кордон на рыбалку на озере. И там они прожили целых четыре дня вместо одного. Продляли и продляли проживание в коттедже, снятом на троих, не считая собаки. Утром ловили рыбу, днем отсыпались, вечером рыбу готовили на костре в котелке, на углях, на решетке, в фольге. И говорили, говорили, говорили…
В основном — об Ольховой, которая теперь пойдет под суд как соучастница злодеяний Яковлева и как похитительница человека. Она активно сотрудничала со следствием. Сдавала бывшего любовника по полной программе. Но от своих слов Соне о том, что столкнула Николая Николаевича с лестницы, отказалась.
— Не было такого, — улыбалась она гадко на камеру. — Девочке просто со страху привиделось. Докажите…
Доказательств ее вины не было, все косвенные. Суд их отмел на предварительном слушании.
Убийства Бэллы Яковлевой и Наташи Ягушевой Ольхова не совершала, о чем имелась видеозапись со скандальными признаниями Яковлева и Ягушевой. На ее записи также был момент гибели Наташи. Резкое движение сильной руки Стаса Яковлева — Наташа отлетает к пассажирской двери, резко падает затылком на дверную ручку, раздается хруст, и…
И даже все попытки самоубийства Яковлева Клавдия сняла на видео.
— Как зачем? Чтобы вы потом меня в этом не обвинили, как попытался это сделать наш эксперт.
О том, кто конкретно прятал тело Наташи в подвале ее бабушки, Клава тоже по-другому сказала:
— Это был Стас. Я просто смотрела и не могла вымолвить ни слова. Была в шоке. Ваша Соня просто врет…
— И что же ей предъявят? — разочарованно смотрела на него Говорова. — В чем обвинят? В том, что просто наблюдала?
— Она нарушила закон, Мария Сергеевна. И будет за это отвечать. А каково будет наказание — увидим.
Они
