Белая стрекоза и три папы - Янина Олеговна Корбут
Дубровский действительно трогательно придерживал бабулю под локоток, и та была явно в него влюблена: чуть ли не в рот заглядывала. Они вели беседы о жизни в Европе: судя по доносившимся до меня ответам, эту жизнь Дубровский знал не понаслышке. А я подумала, как же мало, в сущности, знаю о человеке, который похитил мое сердце. Где он жил до того, как впервые встретился мне тогда в Сочи? Где скрывался перед тем, как мы встретились осенью в плену у дяди Вити? Как попал в Грецию, где спас меня и Славика из лап пирата? Где скитался, пока не устроился работать к Агнии и не приехал с ней в Углич?
Я бы, возможно, еще долго терзалась вопросами, но мы достаточно быстро спустились с осенних пригорков в небольшую долину, в которой и расположилась деревня Симановка.
Возле колодца я заметила сгрудившихся людей — преимущественно женщин преклонного возраста. Цепь надрывно захлебывалась ржавым скрипом, тянула чье-то ведро.
— Это кто, гений? — забеспокоилась крупная баба в теплом платке. Видимо, жена потомственного пастуха.
— Так, бабоньки, отставить беспокойство. У людей беда, понимаешь ли. Теплоход сломался.
— Вот те фокус…
— Но главное — человек у них там помер. Бывает, чего там…
— Так а надо им чаво? — прошамкала какая-то бабка с пластиковым красным ведром в руке.
— Надо… А чего вам надо-то? — повернулся к нам Евгений, почесывая затылок.
— Наверное, дождаться починки судна, — неуверенно сказала я. — И полиции.
— Так, ясно-понятно. Разбираем гостей на постой, — зычно скомандовал Евгений. Он быстрее меня сообразил, что дожидаться полиции на улице не слишком комфортно.
— Мы заплатим за беспокойство, — поспешно заверила я.
— Ну, раз такое дело… — уже более миролюбиво заявила жена Евгения. — Меня Анна зовут. Я человека три заберу.
— Славик, бабуля — за Анной, — скомандовала я.
Дальше дело пошло веселее. Седой дед в рваной ушанке представился Толиком и забрал к себе Тимура.
— В хозяйстве подсобишь — я и денег не возьму, — заверил дед. — Есть у меня для тебя дельце…
Остальных ребят быстро распределили между оставшимися жителями села. Благо, все собравшиеся у колодца, как на подбор, жили на одной улице.
— Дарина, это надолго? — тревожно поинтересовалась Элла, трогая меня за рукав, прежде чем идти за пожилой женщиной, что пообещала выделить им с Артемом пристроенную новую половину дома. — После всего, что случилось, я бы хотела уехать в город.
— Да, — поддержал ее Тимур, косясь на энергичного деда Толика, потиравшего руки в ожидании рабочей силы. — Сама понимаешь, продолжать поездку бессмысленно. А главное — бесчеловечно. Надо что-то делать с трупом… Господи, я даже не могу это произносить вслух.
— Это все понятно, но у нас, как вы верно заметили, труп, — облизав пересохшие на ветру губы, заметила я. — И прежде, чем что-то предпринимать, хорошо бы дождаться приезда полиции.
— Вы хоть понимаете, что мы сейчас чувствуем? — заныл Васятка. — Мы потеряли близкого человека.
— Я тоже дружила с Соней, поэтому прекрасно понимаю, как вам сейчас непросто.
— Некоторые не только дружили, — пробормотала Татьяна, — им, может, еще хуже. Васька, пошли, я договорилась с хромой бабусей, у нее просторная комната после смерти деда осталась.
— Я не хочу после смерти, я, может, с Сашей…
Дубровский быстро выставил вперед руку и заявил:
— Василий, извини, но после той аварии, в которой у меня лицо пострадало, я часто кричу во сне. Не хочу тебя смущать. Лучше я как-нибудь один. Давайте временно разойдемся по домам, согреемся, выпьем чаю и дождемся официальных указаний.
— У меня столько денег, что я могу купить десять таких деревень, а я должен куковать в каком-то сарае? — громко возмущался Артем, пока Элла что-то тихонько ему выговаривала. — Здесь есть хоть какая-то нормальная недвижка? Гостишка, агроусадьба? Ладно, ладно… Пошли.
Когда все под моим бдительным взором разошлись, я проследовала в дом Евгения, который находился ближе всего к выезду из деревни. Анна гордо провела меня в просторную избу. Внутри было натоплено, пахло свежим хлебом. В дальней комнате громко работал телевизор. Раздевшись, я прошла на кухню, где уже расположились Славик и бабуля. Перед ними на столе пыхтел самовар. Хозяйка принялась заваривать чай. Конечно же, ее интересовали все подробности происшествия.
— Так кто у вас там помер-то?
— Девушка, моя подруга. Ее звали Соня.
— Красивая? — зачем-то уточнила хозяйка.
— Да… — в один голос подтвердили мы со Славиком.
— Порчу на нее навели, как пить дать, — со знающим видом покивала Анна.
— Порчу? — заинтересовался приятель, большой знаток всевозможных порч и проклятий во всех коленах и линиях.
— Даю голову на отрез! Как-то мы с подругой, Валькой, навели порчу на ее бывшего. Глупые были, молодые. А он возьми да и умри через день. У нас в реке пьяный утонул.
— Пьяному утонуть можно и без порчи, — засомневался Славик.
— И все равно как-то не по себе. С той поры я с Валькой и не общаюсь. Она, кстати, на отшибе живет, возле черной дачи. Там деревня заканчивается. У нас же раньше деревня была большая, многолюдная, а сейчас всего ничего — три улицы. А про порчу — это как пить дать…
Я тактично кашлянула:
— Соня умерла от травмы головы. Мы пока не знаем, как это случилось.
— Страсти-мордасти. Погодите, так что же выходит… Кто-то из вас…
— Не обязательно. Знаете, на теплоход мог кто-то пробраться, — заюлил Славик. — Опять же, несчастный случай никто не отменял…
Я быстро покивала и решила перевести тему, пока до Анны не дошло, что она вполне могла приютить преступников. Очень не хотелось снова идти на холод.
— Скажите, а как к вам сейчас, в отсутствие дороги, приезжает, ну, не знаю… участковый?
Анна махнула рукой.
— Он из Андрюшино. По бревнам приходит. Пока не было у нас тут громких преступлений, да и кому хулиганить? Все на виду. А уж если случится что — так и не знаю…
— Куда власти смотрят? — возмутилась бабуля, принимаясь за свой душистый чай, налитый в блюдце.
Хозяйка отмахнулась полотенцем и поставила на стол блюдо с пирогами.
— Местные власти утверждают — мост и участок дороги, что к нему ведет, никому не принадлежат. Нетуть их в реестре ихнем. И если ремонтировать все по закону, оформить, так сказать, официально, это «встанет в копейку».
— Точно! — подтвердил хозяин, открывая краник самовара. — Сказали, это минимум два миллиона рублей. Конечно, есть более дешевый вариант, но нужны будут трубы. Трубы-то мы найдем. Здесь люди живут с руками, хоть и пенсионеры, а бойкие. Мы готовы оказать помощь, сами отремонтировать собственный мост. Лишь бы было чем. Главное, чтобы материалы успели привезти до весеннего половодья. Весной будет та же история — вновь будем отрезаны от большого
