Белая стрекоза и три папы - Янина Олеговна Корбут
То, что меня ожидало, было так прекрасно, но я не верила, что это будет. И при этом понимала, что все логично, все так и должно быть, все правильно и иначе и быть не могло.
«Может быть, мы и сможем, может, у нас все-таки получится…»
Я попыталась мгновенно затоптать, потушить эту мысль, потому что высказать ее словами даже самой себе — значит, обречь, осветить пустоту и непримиримое противостояние.
Иначе вселенная, эта страна, этот город, эта река и этот отдельно взятый теплоход, и каюта не вынесли бы моего горя, доведись нам с Дубровским еще раз расстаться.
Он протянул руку и привлек меня к себе, а я вцепилась в его плечи, боясь хоть на секунду зажмурить глаза и потерять его из виду. Дубровский поцеловал меня в ямочку между ключицами, стал подниматься вверх по шее, но я, не выдержав пытки, впилась в его губы, обхватив лицо руками…
…Кап-кап…Я ощутила на своей коже капли воды, одна даже упала на лицо Дубровскому, и я поспешила смахнуть капельку, подняла голову вверх, чтобы понять, откуда сочится влага. Но тут мне капнуло в глаз, и я его… открыла. Стоп, выходит, до этого глаз у меня был закрыт? А как же…
Рукой я судорожно ощупала подушку рядом и сердце, выдержав пару секунд без стука, покатилось вниз на американских горках, ухая и подпрыгивая.
— Нет!
— Эй, с тобой все нормально? — тряс меня за плечи Славик. А это именно он стоял надо мной. С его дождевика капало и на меня, и на подушку.
— Ты что тут делаешь? — простонала я, досадуя на то, что настырный приятель вторгся даже в мой сон.
— Мы же договаривались встречать рассвет, — удивился Славик, и с него еще раз капнуло мне на руку. Я пощупала воду пальцем и, окончательно проснувшись, села. И поняла, что Славик настойчиво пытается встретить рассвет, хотя не поручилась бы, что рассвет будет рад встретиться со Славиком.
— Не стоит так буквально воспринимать слова выпивших людей, — буркнула я, натягивая свитер. — Уверена, кроме нас с тобой на палубу больше никто не выползет. Погоди, а где бабуля? Я вчера совсем о ней забыла…
— Она же пошла спать и каюты перепутала. Так и уснула в моей, я уж не стал ее тревожить. Кровати там две, лег напротив. Правда, она храпела, как медведь. А ты что, не заметила, что ее не было?
— Если честно, пока вчера всех уложили, пока убрались… Короче, я ввалилась в каюту без задних ног. Было темно, и, кажется, рядом кто-то тоже храпел. Я была уверена, что это бабуля.
— У тебя за стенкой Артем с Эллой. Наверное, кто-то из них и похрапывал. Ладно, бедося, вставай!
Конечно, вылезать из-под теплого одеяла и идти на палубу не хотелось. Зато хотелось плакать так отчаянно, что ни одна подушка в мире не вместила бы столько влаги. И я пошла плакать под дождем. Когда с неба низвергается водопад слез, твои собственные становятся как будто бы менее значительными.
— Так что ты там кричала во сне? — вспомнил вдруг Славик.
— Это был всего лишь злой, глупый и жестокий сон, — отрезала я. — Он никогда больше не появится.
Приятель нахмурился и вполне толково уточнил:
— Кто он?
— Наполеон. Все, отстань. Гляди, все еще моросит. Наверное, дождь всю ночь шел. Хоть бы эта погода не испортила нам все планы.
Река спала в объятиях тумана, словно молчаливая хранительница снов. Ее воды отражали мерцающие лучи рассвета, колыхая величественную красоту утра. Туман плавно обволакивал каждый уголок, придавая всему таинственность. Какая-то черная птица лениво взмыла в небо, оставляя за собой клубы перламутрового пара.
— Иванов тут? — запоздало вспомнила я виновника нашего торжества, оторвавшись от созерцания чудес природы.
— Да, слышал, как он садился. Я же попросил Юрца меня разбудить, когда будет остановка. Где-то через два часа после того, как все разошлись.
— Извини, что не подумала помочь, — сказала я. — Это все Соня виновата. Все время подливала мне шампанского, и я заснула, как убитая, только коснулась подушки.
— Да ничего! Ты же знаешь, я почти не пьянею, всегда бодрячком. Мне это ничего не стоило. Высунулся из каюты, даже помахал гостю. Спросил, не надо ли чего. Но у него только один чемодан на колесиках с собой был. Юрик ему помог подняться, каюту показал, поэтому Иванов сказал, чтобы я никого не будил.
— А Соня? — уточнила я.
— Не знаю, не видел ее, — пожал плечами Славик.
— Странно, она вроде собиралась встречать нашего миллионера. Может, к тому времени просто уснула?
— Она так назюзюкалась, что, скорее всего, отрубилась, — отмахнулся Славик и повертел головой по сторонам, приговаривая:
— Эх, я бы сейчас латте на пекановом молочке с сиропом папайи выпил.
Мы направились на среднюю палубу, и вот тут я заметила, что возле пластикового стула, что стоял под козырьком у мангала, кто-то лежит.
— Вот! А ты говорила, что никто не встанет в такую рань, — начал было Славик, но осекся.
— Кто-то реально приперся встречать рассвет лежа? — пробормотала я.
Через пару шагов вперед я узнала симпатичные резиновые сапожки Сони и охнула.
«Что она тут делает одна? В каком-то полулежачем состоянии… Ну, хоть под козырьком…»
Славик тоже уже понял, кто на палубе. Мы с приятелем взволнованно поднимались по лесенке, стараясь не поскользнуться на мокрых ступеньках.
— Осторожно, — пробормотала я машинально.
— Соня! — нарочито бодро позвал ее Славик, но никакого движения не последовало. — Эй, Соняяя!
— Что за…
Забыв про опасные ступеньки, я перешагнула сразу две и бегом направилась к подруге, на ходу понимая, что по позвоночнику у меня побежали крошечные тревожные мурашки. Сердце заколотилось быстрее обычного.
— Славик, чего она не отзы… Ох… — выдохнула я, потому что увидела залитую кровью норковую курточку. Казалось, Соня просто заснула, неестественно вывернув голову. И в этот момент я обрадовалась, что не могу видеть ее лицо, потому что лежала она на животе. Ветер подхватывал и трепал ее мокрые волосы.
Славик схватил ее посиневшую от холода руку и принялся искать пульс.
— Пресвятые джигурдинки… — сдавленно прохрипел он через какое-то время, показавшееся мне вечностью.
— Она что, мертвая? Что тут произошло?
— Первый негритенок… — зачем-то прошептал Славик.
Пока я стучала зубами и раздумывала, как поделикатнее заорать в предрассветной дымке, за нашими спинами раздались шаги. Кто-то, тяжело ступая, поднимался по лестнице на палубу.
Я резко обернулась,
