Убийственное вязание - Лора Паркс
– Прости, бабуль, – машинально пробормотала себе под нос Грейс и достала с полупустой полки припрятанную там банку. Еще одно отступление от английских традиций. Кофе с лимоном вместо чая. Экзотические техники вязания вместо многоцветного жаккарда и традиционного гленчека в мелкую клетку. Уютное одинокое существование вместо мужа и детей. Она даже кошку завести не могла, поскольку кошка и клубки пряжи – это нечто невообразимое. И вот – сублимированный чай.
В Лондоне Грейс провела несколько не сказать чтобы удачных лет, пытаясь пробиться в спаянную группу мастеров и начать продавать собственные изделия. Не слишком-то ей в этом повезло. Приходилось подрабатывать дизайнером и даже швеей, а в дни задержки зарплаты она порой обращалась за помощью в социальный фонд, потому что денег не оставалось совсем. С зарплаты же закупалась дешевыми консервами, хлопьями и прочими продуктами долгого хранения. Отвратительными на вкус, но все-таки позволяющими питаться. Дешево и сердито.
И вернувшись, Грейс отказалась еще и от этой традиции – делать запасы. У всех жителей острова в домах или квартирах были кладовки. И эти кладовки забивались под самую крышу. Консервы, упаковки с хлопьями (а вдруг любимые кукурузные хлопья, вкус которых не менялся в течение последних пятидесяти лет, исчезнут из продажи), печенья, вездесущая фасоль в банках и многое другое часто даже не дожидались своего часа. А просто стояли там годами.
Грейс же решила, что еда должна быть свежей, и точка. Максимум запасов – на три-четыре дня. А потом всегда можно доехать на велосипеде до рынка и купить сезонных фруктов и овощей. Сходить в супермаркет и выбрать именно то, что тебе сегодня хочется. Испечь пирог со своими яблоками, которые хранились до самого Рождества, а порой и до Пасхи могли долежать. Даже зимой, а английские зимы славились своей непредсказуемостью, и снегопад мог зарядить на весь день, Грейс все равно шла или ехала в город. Если магазин в этот день не работал, она ужинала и брала что-то с собой в местном пабе «Вельветовый осел».
И вот на чае, помешивая пахнущий сладкими цветами бузины напиток, Грейс сдалась. Сказались и непрекращающийся стресс последних дней с этой подготовкой к Фестивалю, и погружение в прошлое, и бессонная ночь. И уж конечно, обнаруженный на ступенях крыльца труп человека, с которым они когда-то были близки. Она плакала так горько, как, кажется, не плакала никогда. Даже в Тот день.
Рыдая, Грейс достала печенье, поправила штору, передвинула столик, который ей постоянно мешал. Поставила на стол банку с яблочными дольками в сахаре в качестве напоминания себе, что нужно все-таки приготовить вечером пирог. Вдруг именно в этот раз он получится удачным. Подумав, выставила рядом миску с мелкими и ароматными яблоками – вдруг решит испечь штрудель из свежих плодов. Налила в тазик воды, бросила туда новую губку и плеснула жидкого мыла – отмывать ступеньки крыльца.
Вышла из дома, стараясь не упасть со ступенек, так как из-за слез, текущих из глаз, все расплывалось. И, продолжая рыдать, уселась на садового гнома, перепутав его со скамейкой. Это еще хорошо, что чашку с чаем она до этого поставила на землю. А тазик с водой брать не стала, решив, что вернется за ним чуть позже. Подскочив, споткнувшись об скамейку, которая была рядом со злополучным гномом, Грейс упала на землю и некоторое время полежала, что характерно, почти не прекращая плакать. Но теперь ей стало еще и смешно, и одновременно очень жалко себя. И ту, из Того дня, и сегодняшнюю, которая так ждала этого Фестиваля, думала, что у нее все получится, что это будет невероятно полезное и яркое мероприятие, а теперь вообще непонятно, что дальше. И несмотря на то, что у нее было алиби, все равно скоро по городу поползут слухи. Обязательно.
– А, вот ты где! – раздался мужской голос, вырывая Грейс из пучины жалости к себе. Она вскинула голову, стараясь проморгаться от слез, и с недоумением уставилась на соседа. Тот пояснил кратко, заметив замешательство Грейс: – Кошка. Фрекл, иди домой!
– Это твоя кошка? – с легким недовольством уточнила Грейс и, не дожидаясь реакции соседа, добавила ехидно: – Ее зовут Веснушка?
– Так и есть, – кивнул Чарли. – Тебе нужна помощь, или ты так плачешь, чтобы слезы за воротник кофты не затекали? – поинтересовался он с неменьшим ехидством. Как всегда, Чарли появился некстати, и Грейс от осознания того, что он застал ее в таком виде, перестала плакать и села.
– Поправлять волосы и изображать леди уже поздно, да? – спросила она.
– Да, – просто ответил сосед, перешагнул через изгородь и подал руку, помогая встать. Трехцветная Фрекл, с независимым видом мазнув хозяина хвостом по брючине, скользнула на его двор.
– О, – сказал он, протягивая ей чашку с бузинным чаем.
– Ничего не говори, – предупредила Грейс.
Чарли пожал плечами и замолчал.
– Ой, ладно, высказывай все, что думаешь по поводу того, что я пью сладкую бурду, которую любят только дети, и видела бы меня моя бабушка, и… – Грейс замолчала, поймав насмешливый взгляд соседа.
– Я больше люблю грушевый. Час назад приходила полиция. По поводу найденного у тебя в саду трупа. Расспрашивали про тебя, и не было ли у тебя в последнее время каких-то… – Чарли замялся, подбирая слова, – романтических историй. Детектив сам не знал, как сформулировать, учитывая, что они только-только увезли тело убитого.
– Хороший труп романтической истории не помеха, – философски заметила Грейс и впервые увидела, как ее сосед смеется в голос.
Неожиданно даже для самой себя Грейс предложила Чарли выпить кофе. Или чая. Или «сладкой бурды», потому что именно чая как такового у нее как раз и не было сегодня. И подумала, что обсудить случившееся с соседом – неплохая идея. Он не из болтливых, производит впечатление умного человека, обладает чувством юмора, близким ее собственному.
– Я хочу найти убийцу, – проговорила она неожиданно даже для себя.
– Да? – меланхолично переспросил Чарли, ожидая продолжения. Он не стал ее отговаривать,
