Игра в кости - Камилла Лэкберг
Мальчик не хотел быть одним их них. Он наловчился оставатья невидимым, задержавшимся где-то между сном и явью. Частью вечных сумерек.
Когда папа в очередной раз произнес имя мамы, мальчик нежно погладил его по спине. Потом подполз ближе и поделился с папой одеялом. Уснул под пение рельсов, прижавшись щекой к папиной кожаной куртке.
Завтра все изменится. Папе полегчает. Он наденет корону и расскажет обо всех королях, которые были до него.
Завтра.
– Вот тебе одеяло с подогревом.
Сара наклонилась, чтобы завернуть Рубена в нечто похожее на алюминиевую фольгу. Она с трудом умещалась рядом с ним на заднем сиденье, но продолжала опекать спасенного, как маленького.
Стыд и унижение становились нестерпимыми. Рубен должен был стать героем. Тем, кто найдет Драгана и приподнесет его голову Саре на золоченом блюде. Вместо этого он сидит, завернутый в алюминий, как какое-нибудь мексиканское буррито на тарелке. И все равно мерзнет.
– Спасибо, – пробормотал Рубен, избегая смотреть Саре в глаза.
Черт, он все еще считал, что никогда не видел такой сексуальной женщины. Ее пышные формы, ее невозмутимость, манера отдавать приказы коллегам.
Сара как будто в чем-то засомневалась. Потом устроилась на сиденье рядом с ним и хлопнула дверцей.
– Ну а теперь… – она смерила Рубена взглядом, который прожигал насквозь, – может, объяснишь, что ты здесь делаешь?
Рубен сглотнул. Вспомнил, как в детстве стоял перед директором школы. И продумывал множество вариантов, как оправдаться, каждый из которых был лучше правды. С Сарой получилось еще хуже, чем с директором школы. Так или иначе, для Рубена все было кончено.
– Я слышал по телефону… – начал он… – про Драгана, ну… что они кого-то похитили.
– Так, – Сара нахмурилась. – Когда ты это слышал? И где? У меня дома?
– Я приехал к тебе, – продолжил он, заикаясь, – но потом услышал через дверь, как ты говорила…
– И что?
Сара сохраняла нейтральный тон. Который для Рубена звучал пострашней лая бешеной собаки. Ее спокойствие было ледянящим.
– Я поехал туда и убедился, что его нет в том месте, куда вы собирались направить группу. И тут я вспомнил о Петере Крунлунде, что у него наверняка есть летний дом. Ты же знаешь, как это бывает. Сколько бы он ни твердил, что порвал с семейным бизнесом, для них такого понятия, как «увольнение», не существует. Они всегда будут считать своим то, что принадлежит Петеру. И распоряжаться его домами по своему усмотрению.
– Очень умно с твоей стороны, – все тем же леденяще-нейтральным тоном продолжала Сара. – Но мы и сами поняли, что их не может быть в Тюрешё. Просто новое место удалось вычислить не сразу.
Рубен заворочался в одеяле, отчего оно захрустело, как скомканный лист фольги.
– И вы вычислили его верно, – сказал он. – Ну а я просто хотел понаблюдать, удостовериться, что они действительно здесь. После этого связался бы с вами, сообщил адрес.
– И?
Теперь тон Сары был не просто нейтральным. Она выговаривала слова, как робот.
– Меня обнаружили. И заперли в доме с Тедом. Зачем им вообще понадобился этот слюнтяй? Даже там успел наговорить кучу дерьма.
– Тед Ханссон использовал Манойловича, чтобы угрожать журналистам, критикующим «Шведское будущее», – ответила Сара. – Мы давно следили за ним, кажется, я тебе об этом говорила. Но Тед открестился от семьи, как только ему прислали счет за услуги. И всячески отрицал, что Манойловичи на него работали. Ну и в результате… – Сара кивнула на дом.
– А Густав Брунс?
Рубен поежился, вспомнив мертвые глаза, уставившиеся на него из-под куртки. Черт, столько лет в полиции, пора привыкнуть.
– Густав быстро промотал деньги, которые получил от Манойловичей, – продолжала Сара. – А потом взял еще, не подумав, чем будет отдавать. Он скрывался от них с Рождества. Мы его искали, но и люди Манойловича тоже. Они опередили нас благодаря Жозефине.
– Жозефине? – Рубен выпучил удивленные глаза.
– Мы прослушивали ее телефонные разговоры, чтобы найти Густава. Жозефина указала Манойловичам, где он прячется. Ее вознаграждение составило несколько тысяч.
– О черт… Вот и верь после этого в вечную любовь.
– А ведь как хорошо все начиналось… – усмехнулась Сара. – К сожалению, Манойловичи оказались проворней нас. Но теперь и мы здесь. И все-таки должны быть довольны, что везем в черном мешке одного только Густава Брунса.
– Извини. – Рубен повернулся, и одеяло снова захрустело. – Так глупо все получилось, что я даже не знаю, с чего начать. Я всего лишь хотел…
Рубен замолчал, словно брал разбег. Честность не была для него естественной в подобных ситуациях, но близость смерти, похоже, изменила самые основы поведения. Так и не решаясь смотреть в глаза Саре, Рубен вздохнул и быстро заговорил:
– Я выбросил в окошко все страхи и сомнения. Наплевал на все… Только потому, что хотел произвести на тебя впечатление. Мне, жалкому ублюдку, вздумалось вдруг побыть в твоих глазах чем-то большим. Чтобы ты гордилась мной… как героем.
Тишина. С каждой секундой она уплотнялась, так что угрожала выдавить окна изнутри. Мишину просто распирало от тишины. Щеки Рубена стали горячими, он смотрел перед собой, в подголовник переднего сиденья, боясь повернуться к Саре, как бы ему того ни хотелось. Металлический хруст одеяла усилил бы его страдания. Полицейские в автобусе молчали.
Наконец Рубен решился повернуть голову и посмотреть на нее. То, что он увидел, совершенно не походило на презрение. Ничего не говоря, Сара наклонилась и поцеловала его. И Рубен ответил на поцелуй, как только это может сделать мужчина, завернутый в алюминиевую фольгу.
Осталось пять дней
Журналистка «Экспрессен» хотела встретиться с Тором у него дома, но он отказался. Во всем надо знать меру, интервью можно взять и на рабочем месте. В конце концов, речь пойдет о людях в коридорах власти. Фотографу такой поворот не понравился, пришлось искать компромисс.
Остановились на том, чтобы побеседовать в кабинете Тора, а фотосессию провести на крыше одного из домов в Гамла Стане. Зимний Стокгольм под ногами перспективного шведского политика – это глубоко символично и, вне сомнения, будет смотреться впечатляюще.
Но фотографии – это потом. На данный момент в кабинете были только Тор и репортер Матильда. Они уже встречались, но до сих пор Тор выступал исключительно в роли пресс-секретаря Никласа. На этот же раз выступал от имени всего министерства.
