Последняя легенда - Лена Александровна Обухова

Конечно, он не стал ничего говорить про сверхъестественного убийцу из зазеркалья. Женщина и так ему не поверила, даже собиралась жаловаться на то, что он оговаривает ее отца, который уже не в состоянии оправдаться. Тогда Карпатский позволил ей изучить материалы дела, показания подруги ее матери, ее обвинения в адрес Василия. Женщина тогда просто молча ушла, явно шокированная открывшейся правдой.

Когда они встретились в следующий раз, она снова накинулась на него с обвинениями:

– Зачем вы мне все это рассказали? У меня и так всю жизнь не было матери, а теперь вы лишили меня еще и отца, которого я знала!

– Зато теперь вы знаете, что мать не бросала вас ради любовника, – холодно парировал тогда Карпатский.

– Думаете, мне от этого легче? Чего вы хотели этим добиться?

– Ничего. Просто хотел, чтобы вы знали правду.

– А мне не нужна была эта правда!

Он тогда посмотрел на нее и пожал плечами, пояснив:

– Я хотел этого не ради вас.

После того разговора они больше не виделись. И, вероятно, уже не увидятся: женщина вряд ли придет требовать справедливости для отца, а ему некого предъявить системе в качестве убийцы, и потому суда не будет. Все четыре дела лягут «глухарями» в архив.

Мужу Оксаны Дрозд, знавшему ее под именем Марии Смирновой, тоже пришлось рассказать правду. Отпечатки обеих девушек были в системе, поэтому погибшую женщину однозначно идентифицировали как Оксану. Однако с ним Карпатский говорил иначе, стараясь смягчить горькую правду. Он изложил мужчине версию, в которой Мария стала случайной жертвой пожара, а Оксана просто воспользовалась ситуацией, чтобы вырваться из среды, грозившей погубить ее. Карпатский понимал, что ему еще растить оставшихся двоих детей, которые ни в чем не виноваты. И для них всех будет лучше не знать правду о том, что сделала Оксана.

Думая об этом, он поймал себя на мысли, что в какой-то степени все же берет на себя функции суда, полагая, что имеет право решать, кто заслуживает всей правды, а кто может даже после смерти прятаться под вуалью лжи.

Так или иначе, а убийцы, в разное время избежавшие наказания, все же получили свое.

– Я, конечно, не собираюсь убиваться по этим людям, – заметил Карпатский сейчас. – Но меня тревожит, что мы ничего не можем сделать с их убийцей. Что, если он не остановится на этом? Я очень сомневаюсь, что он избавит нас от кукловода, тот так глупо не подставится. Я скорее поверю, что он теперь как-то управляет этим существом и может превратить его в нашу проблему.

– Ну, Влад уже обращался к Нурейтдинову с этим вопросом. Тот считает, что существо можно попытаться остановить только в момент нападения. И то нет гарантий, что сработает. Известные нам потенциальные жертвы не захотели с нами сотрудничать, других мы не знаем, так что… – Соболев бессильно развел руками.

Карпатский мрачно кивнул, соглашаясь. Подобные существа определенно вне его компетенции, а если уж даже Нурейтдинов не может ничего предложить, остается только смириться.

В этот момент их отвлекли, сообщив, что за телом приехала машина. Логинов подтвердил, что закончил и труп можно забирать. Чтобы не мешать, все трое отошли от санузла подальше. Войтович в то же время объявил, что возвращается к себе, раздал им стандартные поручения по оперативным мероприятиям и был таков. Фотографа Димыч отпустил сам, когда тот заверил, что запечатлел все детали места преступления.

Вскоре в кабинете убитого они остались втроем. Логинов неторопливо раскладывал свои инструменты по местам в двух чемоданчиках, Соболев с интересом осматривался, а Карпатский с задумчивым видом сидел в кресле, которое еще недавно занимал следователь.

– Да расслабься, Слав, – вдруг посоветовал Соболев. – У нас нераскрытых дел не бывает, что ли? Изобразим бурную деятельность по стандарту, а потом спишем в архив. Не они первые, не они последние.

– А я вот как раз думаю, что здесь стоит покопаться всерьез, – возразил Карпатский, откидываясь на мягкую кожаную спинку. – Кукловод – или кто-то, нанятый им, – готовя нам тот квест, выходил на контакт с родственниками семьи, которой была посвящена четвертая комната. Может быть, он как-то взаимодействовал и с другими участниками историй или их родственниками? Если повезет, можем найти какие-то зацепки на записях с камер видеонаблюдения.

Соболев возмущенно вытаращил на него глаза.

– Представляешь, какое количество записей придется отсмотреть? За какой период? За последний год?

Карпатский согласно поморщился, но не сдался:

– Можно поговорить с охраной, разузнать о всех подозрительных контактах хозяина или происшествиях за этот год и изучать записи точечно.

– Все равно иголка в стоге сена, – буркнул Соболев. – В лучшем случае выйдем на каких-нибудь подставных лиц. И это если они вообще хранят записи так долго.

– Понимаю, что шансов мало, но что-то же делать надо…

– Не могу не согласиться, – поддержал его Логинов.

Соболев только тяжко вздохнул, а потом снова внимательно посмотрел на Карпатского.

– Сдается мне, это не единственная мысль, пришедшая тебе в голову.

– На самом деле, вторая там уже давно, – со вздохом признался тот.

– Так поделись!

Соболев приблизился к письменному столу, а Логинов перестал греметь своими игрушками, явно прислушиваясь к их разговору.

– Помнишь, к какому выводу пришел тот коллега Нурейтдинова, анализируя дела, связанные с Медвежьим озером?

– Дементьев?

– Угу. Я про всю эту тему со скрытыми посланиями и цитированием прошлых преступлений с отзеркаливанием некоторых фактов.

– Помню-помню, – нетерпеливо подтвердил Соболев. – Ты это сейчас к чему?

Карпатский подался вперед, облокачиваясь на стол и выразительно глядя на напарника.

– Когда мы разбирались с зеркалами, ты сказал, что понял смысл скрытого послания. Мол, нам дают понять, что Влад Федоров – такой же больной на всю голову маньяк, как и его брат…

Соболев поморщился, в его взгляде мелькнуло что-то похожее на осуждение.

– Слав, ты же понимаешь, что я тогда брякнул это сгоряча?

– Понимаю. Но что, если ты случайно попал в самую точку? Что, если смысл послания действительно в этом? Вспомни, в чем в основном заключается отзеркаливание сюжетов городских легенд четырехлетней давности!

– В чем? – нахмурился Соболев.

– В том, что преступники и жертвы меняются местами, – внезапно подал голос Логинов.

Карпатский многозначительно ткнул пальцем в его сторону, как бы подтверждая, что имел в виду именно это.

Соболев обернулся на Логинова, нахмурился и снова посмотрел на Карпатского, а тот продолжил:

– Вот смотри. Сначала утопленница была ведьмой, казненной за колдовство, то есть за дело, а потом утопленницы стали невинными жертвами. В историях с Ночным Смотрителем и убийцей в джутовой маске