Тайна Ненастного Перевала - Кэрол Гудмэн
– Вероника, – зовет Джен, – она выдержит нас всех?
– Нет, – отвечает моя мать. – Но она может выдержать Агнес.
– Все будет хорошо, – кричу я, поднимаясь обратно к ним. – Смотрите! Она нас всех выдержит!
Но они не смотрят на меня. Они повернулись друг к другу, и глаза моей матери встретились с тем на лице Джен, что все еще может видеть. Иначе как они смогли кивнуть одновременно?
– Нет! – кричу я, пытаясь дотянуться до них.
– Все хорошо, – произносит моя мать. – Ты спускайся…
– И расскажи нашу историю за нас, – заканчивает Джен.
А потом, взявшись за руки, как Джен и Вайолет в конце «Секрета Ненастного Перевала», они делают шаг в пустоту.
Глава тридцать вторая
Я снова брожу в тумане. Слышу лай гончих, которые бегут за мной по пятам, а когда оборачиваюсь, вижу, как горят их глаза, и падаю. Потом мне помогают подняться, и сильные руки выносят меня из тумана. Я кричу и плачу, чтобы вернуться. Кричу и плачу по своей маме. Я только нашла ее – нашла их обеих… Как у меня может оказаться две мамы, а потом ни одной? Это так несправедливо, несправедливо, несправедливо! А потом я снова падаю, падаю в туман.
Он долго не рассеивается.
«Ты надышалась дымом, – говорят медсестры, – и потеряла много крови».
«И ударилась головой, когда упала», – добавляют доктора.
Когда я пытаюсь что-то сказать, голос звучит как туманный горн. Поднимаю руки, чтобы попросить ручку и бумагу, а потом вижу, что они замотаны в бинты, как два белых кокона. И как мне теперь работать секретарем?
– Слава богу!
Поворачиваю голову и вижу Аттикуса Циммермана, который сидит у моей кровати с блокнотом и ручкой. Он пришел записать мою историю?
– Я боялся, что ты никогда не проснешься, и у меня так и не будет возможности сказать тебе, каким идиотом я был. – И он пускается в пространные извинения за то, что не поверил мне, не воспринял более серьезно и не понял, что Кертис Сэдвик был маньяком-убийцей.
Мне удается выдавить вопрос, который он понимает:
– Они его поймали?
– Еще как поймали! – радостно восклицает он. – Твоя подруга Марта увидела, как ты бежишь с парада, и пошла за тобой. В ворота она войти не смогла, но, почувствовав запах дыма, вызвала полицию, и они поймали его как раз когда он убегал из дома, весь в бензине. Пытался обвинить в поджоге тебя, но твоя мама все объяснила.
Я с такой силой стучу его в грудь забинтованными руками, что он вскрикивает.
– Моя мама? Которая? Они живы?
– О черт, – вздыхает он, – кажется, надо было начать с этого…
Почти час уходит на то, чтобы выудить из Аттикуса всю историю целиком.
Когда полицейские добрались до поместья, они задержали Кертиса Сэдвика, вызвали пожарных и скорую помощь. Они приехали как раз в тот момент, когда моя мать с Джен прыгнули вниз, и этот прыжок мог бы стать для них смертельным, если бы не гигантские рододендроны, на которые они приземлились. Кусты смягчили удар, и в результате Джен сломала правую ногу, а моя мать – левую руку и три ребра. Но обе они выжили.
Двое пожарных смогли вытащить их, а третий спас с пожарной лестницы меня. Джен с Вероникой увезли на скорой помощи в медицинский центр «Вассар», а меня – в ближайшую больницу.
– Так моя мама жива? – спрашиваю я Аттикуса.
– Они обе живы, – отвечает он.
Следующие несколько дней Аттикус тоже навещает меня.
– Тебе разве не надо на работу? – спрашиваю я.
– Какую работу? Наш выдающийся начальник Кертис Сэдвик сидит в тюрьме, ему предъявлены обвинения в поджоге и покушении на убийство. Вероника и Джен дали показания под присягой, что он пытался убить вас троих и что он устроил пожар. Шансов отмазаться у него нет. Так что пока издательство «Гейтхаус» закрыто.
Хотя я и рада узнать, что Кертис Сэдвик вряд ли выйдет на свободу в ближайшее время, все равно чувствую укол боли, вспомнив, что приехала в Ненастный Перевал, чтобы спасти издательство, а не разрушить.
– Бедная Глория, – вздыхаю я.
– С Глорией все отлично, – фыркает Аттикус. – Ты разве не слышала, как она хвасталась, что купила акции «Майкрософта» в восемьдесят шестом году? Они с Дианой планируют выкупить издательство и перезапустить его под новым руководством. Конечно, это займет какое-то время… Кайла сбежала с корабля и устроилась на работу в «Амазон». Хэдли пока воспользуется возможностью и допишет свою книгу, которую Диана хочет опубликовать вместе с книгой Вероники – то есть Джен. Диана говорит, что и у меня будет работа, когда она снова откроет издательство, а пока я взял несколько подработок. Мне здесь нравится… Кстати, об этом: твоя подруга Марта рассказала, что в городе есть квартира – две спальни за половину той цены, что я платил за студию в Бушвике. В том же здании есть еще одна, если тебе интересно. – Его щеки заливает румянец, словно он предложил нам жить вместе. Или, может, он смущен тем, как часто упоминает Марту. Должно быть, она ему понравилась. Я жду знакомого укола ревности, но его нет. Марта спасла мне жизнь, вызвав полицию. А Аттикус оказался хорошим другом, навещая меня в больнице. Если они вместе… что ж, значит, у меня теперь два друга здесь, в Уайлдклиффе-на-Гудзоне, из которого мне почему-то не хочется уезжать.
– Я бы сняла ее, – говорю я, – но не представляю, как смогу себе это позволить, так как работы у меня нет…
– У тебя все еще есть работа у Джен, – замечает он. – На самом деле, у нас обоих, потому что это та подработка, про которую я говорил. Джен хочет, чтобы ты закончила записывать продолжение «Секрета Ненастного Перевала», чтобы Диана отредактировала, а я потом вычитал. Я бы сказал, что мы будем обеспечены работой на год вперед.
Он широко улыбается, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь в ответ.
– В таком случае, – говорю я, – скажи Марте, что я бы хотела снять квартиру. И передай ей от меня спасибо.
На второй неделе ноября Аттикус вызывает такси, чтобы отвезти нас обоих в город. Я лишь слегка удивлена, увидев за рулем Спайка. По дороге в Уайлдклифф-на-Гудзоне он рассказывает последние городские сплетни: кого-то подстрелили во время ежегодной охоты на индеек, школьный совет проголосовал за исключение тех, кто пытался запретить книги в школьной библиотеке, а в городе планируется устроить парад на День благодарения в честь пожарной службы
