Сомневающийся убийца - Цзюньлинь Чэнь
Я стоял, глядя в ночное небо, и глубоко дышал: первый пункт плана выполнен.
Двести пятьдесят тысяч юаней выкупа – цена за двадцать пять лет моих страданий. То, что родители заявят в полицию, предугадать было нетрудно. Но полицейские не станут быстро разворачивать полномасштабную операцию, опасаясь за жизнь заложника. Я размышлял, как максимально растянуть страдания Лян Го и шаг за шагом внушить ему уверенность в том, что сына больше нет в живых.
Лян Го эти несколько дней наверняка показались вечностью, для меня же – пролетели словно один миг. Сделав все возможное и невозможное, полиция в конце концов обнаружит меня, и я обязан успеть, к тому моменту я должен быть трупом… Понимая, что жить осталось совсем чуть-чуть, я поставил в свое расписание максимальное количество лекций и занятий. Чтобы сэкономить как можно больше времени на преподавание, я стал ездить на работу и с работы на машине… В этот момент появился ты.
Ты, Чэнь Муян, из нерадивого студента вырос в сотрудника криминальной полиции, который всю душу и все силы бросает на алтарь справедливости. С огромным удовлетворением я наблюдал, как твои подозрения насчет меня крепнут с каждым днем.
Я не особо беспокоился: как бы подозрительно все ни выглядело, самое большее, что мне грозило, – привод в участок для содействия расследованию. Без доказательств запрещены задержания путем последовательных (явно или неявно) принудительных приводов сроком более двенадцати часов. Как минимум до восстановления отпечатка голоса инициатива была в моих руках – разве что полиция за один день неожиданно получит какие-то реальные улики. Если бы я смог рассчитать все еще более детально, возможно, потянул бы время и дождался цветения жакаранды в этом году…
Как бы то ни было, сегодня ты добрался до сути этого дела: выяснил правду о том, что произошло двадцать пять лет назад, и установил мой мотив. Больше медлить нельзя, жребий брошен, и я должен сделать последний ход.
Я решил отрезать левую кисть, потому что пишу правой; дождаться, когда на кисти затихнут все показатели жизнедеятельности, ампутировать пальцы и отправить их посылкой. Пальцы у всех людей одинаковы на вид, к тому же ни у меня, ни у Лян Юйчэня не было судимостей, в базе нет наших отпечатков пальцев. Если уж полиция захочет «перестраховаться», то максимум, что может сделать, – сравнить с ДНК Лян Го, но самая быстрая экспертиза потребует восемь часов. Главное, чтобы полицейские не обратили внимание на некоторые сомнительные моменты, но на всякий случай я расколошматил пальцы до неузнаваемости и, учитывая «окровавленную» одежду, был уверен, что Лян Юйчэня сразу же объявят «погибшим». Да и в конце концов, кому еще, кроме него, могут принадлежать ампутированные пальцы? Какой похититель отрежет самому себе пальцы ради того, чтобы напугать родителей жертвы?
Только тот, кто одной ногой стоит в могиле, как я…
В тот момент, когда я рубанул себе кисть, я перекрыл себе последний путь к отступлению: если бы в тот момент меня вызвали в полицию, оправдаться мне было бы нечем. И мне нужно было успеть умереть от рук Лян Го до того, как будет готов отчет об отпечатке голоса. Восемь часов, последние восемь часов… Я понимал, что времени в обрез, и все-таки пошел на этот риск: я хотел официально попрощаться со своими студентами.
Дальше все шло как по маслу. Шокировать родителей ампутированными пальцами, заставить Сунь Лань ускользнуть от полиции – проще простого. Взять ее в заложники и угрожать Лян Го – все как по учебнику. Я забросил приманку, чтобы отвлечь полицейских, и они попались. Пока все силы брошены на поиски заложника в пригороде на востоке, настоящее преступление произойдет, никем не замеченное, на другом конце города.
Лян Го совершит преступление, и последний пункт моего плана будет выполнен.
Фан У
21 апреля 2017 года
Эпилог
Итак, это мое последнее письмо из мира живых. Желаю вам крепкого здоровья и обещаю безмолвно молиться за вас на том свете.
«Токийский Зодиак», Содзи Симада
Небо затянули свинцово-серые тучи. «Кап-кап-кап» – без остановки моросил мелкий дождь. Таков южный климат: с началом лета наступает затяжной сезон сливовых дождей[32]. Подходил к концу июнь, но ливни и не думали отступать, и мрачная погода навевала тоскливые мысли и лишала желания что-либо делать.
В тускло освещенной маленькой комнате за столом сидел молодой человек лет двадцати: нахмурив брови, он сосредоточенно смотрел в сборник заданий по государственному юридическому экзамену. Рядом с ним высилась целая гора таких же пособий.
Лян Юйчэнь, проходящий по делу как «потерпевший», переживал целую гамму противоречивых эмоций. Последние месяцы он без конца обдумывал причинно-следственные связи, и с каждым днем его отношение к произошедшему становилось все более неоднозначным.
Судебная практика никогда не сталкивалась с делами, подобными этому. Слушания постоянно откладывались, и суд так и не начал рассмотрение. Налицо были и субъективная сторона преступления: у Лян Го, очевидно, было намерение лишить Фан У жизни, – и объективная: он действительно совершил умышленное убийство. Неясно было лишь, какую меру наказания назначит суд. Лян Юйчэнь, обучающийся по специальности «право», прекрасно понимал: судья, который будет анализировать обстоятельства убийства, несомненно, примет во внимание тот факт, что Лян Го избежал судебной ответственности за совершенные ранее преступные действия. Хотя его виновность в преступлении двадцатипятилетней давности не будет предметом настоящего разбирательства, но, будучи неотъемлемой частью обстоятельств дела, однозначно повлияет на итоговое решение. Двадцать пять лет назад отец совершил грабеж, и, поскольку имели место отягчающие обстоятельства, мог быть приговорен к смертной казни. С учетом этого вероятность, что за новое преступление ему назначат более мягкое наказание, практически равна нулю. Фан У же не понесет никакой уголовной ответственности – потому что умер.
Безукоризненная процессуальная справедливость.
– А если однажды ты поймешь, что все изменилось, и правоведение – совсем не то, что ты себе представлял, ты будешь жалеть о своем выборе?
Лян Юйчэнь в замешательстве обдумывал свой выбор профессии. Он хотел бы убежать, спрятаться куда-то, но навалившаяся реальность была беспощадна: отцу вот-вот предъявят обвинение в убийстве, семья лишилась главного источника дохода, и хорошенько подготовиться к юридическому экзамену представляется ему единственно возможным выходом,
