Секреты Примроуз-сквер 1 - Татьяна Лаас

Он бросил остановившемуся возле них кэбби:

— Площадь Соколов. Плачу вдвойне за скорость.

— Домчу быстрее ветра, — отозвался кэбби, старательно давя зевок.

Йен забрался в кэб, рядом пристроился Вэл, закрывая дверцу, защищавшую ноги от грязи.

Вэл тихо спросил:

— А дальше что? После Паука?

— И до Паука и после — ты полностью слушаешься меня. Молчишь, никуда не лезешь, ничего не видишь, никак ни на что не реагируешь. Тебя нет — понял? Иначе я тебя с собой не возьму — оставлю на площади с кэбби.

— К чему такие предосторожности?

— К тому, что мне потом тут еще работать, и к тому, что там, куда мы едем, влегкую проломят череп только из-за твоего пальто — слишком красивое и дорогое.

— Постараюсь быть незаметным и осторожным. Мне тебя еще Забияке сдавать.

— Это мне тебя сдавать Алиш… — пробормотал Йен себе под нос — он замолчал: ему многое еще нужно было обдумать. Например, с чего Безумец решил, что Вэл примчится и прикончит его за Алиш? У Вэла не было ни единого повода для ревности — кто он, и кто Йен. Только кажется, Безумец так не считал. Хотя… Да нет… Двери, конечно, досталось, но в целом, Вэл хорошо себя контролировал.

Йен скосил взгляд на Вэла — тот сидел напрягшись, словно решал какую-то сложную задачу и все время порывался спросить ответ, но все же терпеливо молчал.

Йен похлопал себя по карманам пальто, проверяя деньги и желуди. Первых было мало — он взял из дома все три свои митты, ему мало заплатили из-за больницы. Зато желудей в кармане было привычно много. Только Паук не тот, кому хочется платить желудями. Совсем не тот.

Улицы становились все уже и уже, движения по ним почти не было. Газовые фонари встречались все реже — иногда между ними были ярды и ярды густой зимней тьмы — снег еще не выпал, и на улицах царил кромешный мрак, который чуть разгонял фонарь кэба.

На площади Соколов кэб остановился. Вэл опередил Йена, оплачивая поездку.

— Получишь еще динею, если дождешься, — тихо сказал Вэл, не заметив по дороге сюда ни одного кэба.

— Да, лар… — отозвался кэбби. — Я поезжу тут кругами, а то мало ли… И пригнитесь, лар — от вас деньгами на лигу тянет. Ткнут ледком, и знай, как звали.

Кэбби прищелкнул кнутом и медленно поехал прочь. Мрак сгустился сильнее, и Вэл машинально прищелкнул пальцами — газовые фонари в округе неожиданно зажглись. Он обернулся на Йена:

— Чем ткнут?

— Ничем хорошим, — отозвался Йен, приподнимая воротник пальто и горбясь. — Повторяй за мной — горбись и не кажись благополучным. Хорошо?

— Хорошо…

— Тогда, пошли. — Он направился в дальний проулок, из которого несло смесью лука и чего-то подгорелого. На брусчатке, опираясь спинами на стены домов, вповалку спали люди. Точнее, Йен надеялся, что они спали.

Прежде, чем открыть дверь захудалого паба, Йен вновь напомнил:

— Ни слова, ни жеста, ни попыток самому разобраться. Здесь моя территория, и мне здесь потом работать.

Вэл вздохнул:

— Почему нельзя разобраться раз и навсегда с таким?

— Потому что трущоб сотни, а нищих еще больше. Мы можем перевешать полстолицы за бродяжничество и воровство, но всегда придут новые…

— То есть…

— Люди просто хотят жить. Мы позволяем им это, потому что правительство не дает им других шансов. Что-то еще?

— Нет, я все понял — я буду вести себя тихо.

Йен добавил вскользь, открывая дверь:

— Кстати, я читал твой закон о детском благополучии… Хороший.

— Спасибо, — удивился Вэл — от него он такого не ожидал. Чтобы какой-то полицейский интересовался законопроектами, это было странно. Хотя… Если учесть желуди…

Паб был прокуренным, грязным и явно дешевым. Воняло еще хуже, чем в проулке — пивом, потом, чем-то прокисшим. Деревянные шаткие столы, табуреты вместо стульев или диванов, с десяток разной степени опьянения парней весьма непрезентабельного вида, длинная стойка, за которой никто не сидел. За ней стоял невысокий, морщинистый мужчина, седой, патлатый и одноглазый — пустую глазницу пересекал уродливый шрам.

Мужчина при виде Йена скривился и сплюнул в плевательницу:

— Ну вот, весь вечер испорчен! — он взял с полки бокал для пива и принялся его протирать полотенцем.

Йен сел за стойку, Вэл пристроился рядом, копируя его позу — расслабить плечи, сгорбиться, податься вперед на стойку.

— Доброй ночи, Паук. — поздоровался Йен. — Мне нужна твоя помощь.

— Иди ты! Благотворительностью не занимаюсь, эль фаоль. Оплату вперед, только потом просьба.

Вэл посмотрел на Йена, а потом на Паука, и нарушил свое обещание, встревая с вопросом:

— Эль фаоль? Он — эль фаоль?

Паук ему подмигнул — учитывая один глаз, смотрелось это странно:

— Прикинь, а он даже не в курсе!

Йен вздохнул и повернулся к Вэлу:

— Да, я Эль Фаоль. Это мое имя. Так меня назвал мой дед Дуб, у него все люди вокруг — человеческие дети. Как-то так.

Паук хохотнул:

— Прикинь! Он ни черта не знает! — Он посмотрел на Вуда. — Три желудя — и мои парни мигом решат все твои проблемы.

Йен старался не смотреть в сторону Вэла — знал, что увидит в его глазах, но платить тут желудями было нельзя. Что-то вставало внутри темной волной — нельзя! Почему-то вспоминалась детская сказка про испорченные дары.

— Нет, желудей ты не получишь. Могу предложить пару митт — мне всего-то надо знать, куда поехал один магомобиль — Примроуз-сквер держат твои парни. Просто один вопрос. Зато получишь пару митт.

— Нет. Или желуди, или ничего. Тотти ты дал желудь — я знаю. Чем я хуже? А иначе… Ни я, ни мои парни ничего не видели и ничего не слышали. Нас вообще на Примроуз-сквер не бывает. Ты что… Это же такой район! Там на каждом углу по томми.

Вэл спокойно положил на стойку золотую динею, и Йен выругался про себя — тут убивали за меньшее в карманах! А Вэл тем временем положил сверху следующую динею.

И вся толпа за ними ожила, подалась вперед, оценивая содержимое карманов Шейла.

А тот, как ни в чем ни бывало, положил третью динею:

— Хватит?

Паук довольно рассмеялся:

— Похоронить тебя хватит. Тебе эль фаоль не говорил, что это за район? Тут за митту убивают. Но я сегодня добрый. Я лично оплачу тачку — твой труп выкинут поближе к Примроуз-сквер, чтобы родичи смогли тебя оплакать. А эль фаоля так и быть отпустим — его трогать нельзя. — Он криво улыбнулся Йену: — придурок твой дружок! Что ж ты его не предупредил, что с кошельком